Владимир Шигин - Сирийский экспресс

Первый танк осторожно сдавал задним ходом. Водитель, высунув голову, следил за каждым сигналом командира танка, который лично руководил погрузкой вверенной ему техники:

– Миша, чуть-чуть сдай вправо, еще-еще. Все, стоп! Теперь прямо! Держать прямо! Пошел! Пошел!

Около аппарели стоял Почтарев, контролирующий уже самих командиров танковых экипажей. За погрузку на десантные корабли перевозимой техники отвечает сам десант.

Первый танк аккуратно заехал на опущенную на пирс аппарель. Короткая остановка, и спустя несколько мгновений он уже стоял на своем штатном месте в твиндеке. Матросы, во главе со старшим боцманом, ловко и быстро стальными растяжками с талрепами закрепили стальную махину «по-походному», а по аппарели, фыркая клубами дыма, уже въезжал следующий бронированный монстр.

Танки заползали задним ходом, рыча и выплевывая клубы вонючего дыма, будто живые существа, которым не нравились тесный твиндек, предстоящее морское путешествие и особенно неизбежное «распятие» на талрепах. За каждым танком отчаянно гремела стальная волокуша.

После «Вепрей» начали грузить машины «скорой помощи». Надписи на их кабинах и по бортам были на русском, но почему-то все перевернуты задом наперед. Такую абракадабру Шубин не раз видел на улицах и раньше, теперь же вдруг весело подумалось, что, может быть, трафареты так набивали специально – этакая наша военная хитрость, чтобы враг не догадался, что «скорые» из России. Ну вот, кажется, и все. Последняя «скорая» исчезла в твиндеке. Теперь на очереди были ящики с различным грузом…

Шубин глянул на часы. По времени вроде бы укладывались. Из Новороссийска лучше всего было выходить ближе к вечеру. На пересечение Черного моря 10–12 узловым ходом у БДК уходило двое суток. Поэтому к Босфору в этом случае корабль подходил как раз ко времени, определенному турками на проход пролива.

Ближе к концу погрузки на берегу неожиданно показался «уазик». Машина остановилась, и оттуда легко выбрался командир Новороссийской военно-морской базы вице-адмирал Андреенков. Увидев начальство, Шубин озадачился. Десантные корабли покидали Новороссийск раз в 3–4 дня, поэтому высокое начальство давно к этому привыкло и не особо докучало командирам своим присутствием.

– Товарищ вице-адмирал! На большом десантном корабле «Кострома» происходит прием техники! Командир корабля капитан 2-го ранга Шубин!

Андреенков, улыбнувшись, пожал Шубину руку:

– Ну что, командир, готов к походу!

– Так точно, товарищ вице-адмирал!

– Ты уж не серчай, что мы тебя раньше времени выталкиваем, но ситуация «внизу» непростая – началась наступательная операция, и дополнительно срочно потребовались танки разминирования. У тебя какие-нибудь вопросы еще нерешенными остались?

– Да нет, товарищ адмирал, вроде бы все решили! – твердо доложил Шубин.

– Ну, тогда не буду тебя отвлекать! – снова протянул Шубину руку Андреенков. – Желаю удачи!

Он крепко пожал командиру «Костромы» руку и, уже не оглядываясь, пошел к машине.

Шубин смотрел вслед Андреенкову. Командир Новороссийской ВМБ был одним из последних представителей еще старой советской океанской школы. Почти все время он прослужил на Севере, да не где-нибудь, а в продуваемой насквозь штормовыми ветрами Гремихе (кто хоть немного представляет Север, поймет, о чем речь) и только под закат службы попал на Черное море. «Ефимыча» (так за глаза звали Андреенкова и начальники, и подчиненные) не только уважали, но и любили. Был он мудр и справедлив, а кроме того, внимателен ко всем окружающим, независимо от звания и возраста. Только Ефимыч мог подвезти опаздывающего на подъем флага лейтенанта на своей машине, запросто поговорить «за жизнь» со встречным ветераном-мичманом, держать на постоянном контроле вопросы обеспечения подчиненных жильем и детскими садами, знать пофамильно рабочих в котельных. В то же время только Ефимыч мог, не повышая голоса, так спросить с нерадивого, что тот помнил это всю оставшуюся жизнь…

«Если я когда-нибудь стану адмиралом, непременно постараюсь руководить так же, как Ефимыч», – почему-то неожиданно признался сам себе Шубин и тут же устыдился своих карьеристских мыслей. Какой, к черту, адмирал, когда ему уже сорок пять, а он еще командир корабля 2-го ранга, причем в силу возраста уже без всякой надежды на академию.

«Уазик», взвизгнув старенькими тормозами, умчал командира базы в спускающиеся сумерки.

Наконец загрузили последний маркированный ящик. Старший помощник сверил все сопутствующие документы. Доложил, что все в норме. Шубин легко взбежал по трапу. По ВПС вышел на связь с оперативным: