Андрей Воронин - Остров смерти

– Не трать ты на него время, – посоветовала Акимова. – Идем к шефу. – По лицу Фалько Илларион сразу понял, с кем из троих режиссер хотел бы поговорить с глазу на глаз. Но ни под каким предлогом нельзя было оставлять за порогом других, заставляя думать об особом доверии именно к Забродову.

– Что вы предлагаете? – холодно спросил Фалько.

– Заменить вот эти продукты, – Леша передал основательно измятый список с проставленными маркером галочками.

– Ничего не получится. Эти торговые марки мы обязаны засветить в кадре.

– Светите на здоровье. Перед камерой я буду пачку открывать и облизываться. Дальше ваши люди ее забирают, а мы нормально питаемся.

– Думаете игра началась, и я связан по рукам и ногам? Завтра вы вообще неизвестно чего потребуете – женщины французских духов, мужики гаванских сигар.

– Мы вам здесь не тараканы на бегах, – на крепкой Светиной шее выперла наружу твердокаменная жила. – Вы нам обязаны обеспечить пристойный минимум.

– То, что вы видели, и есть пристойный минимум. И не пытайтесь меня шантажировать забастовкой. Договоры подписаны, и я с вас неслабые штрафы поимею.

– Интересно, как? – усмехнулся Барабанов. – Зарплата моя ровно по минимуму.

– Прежде чем права качать, вам надо юридически подковаться. Там в каждом договоре есть одна строчка, которая позволяет нам для получения штрафа налагать арест на имущество.

– Только не пугайте, – отмахнулся бывший лохотронщик. – Менты на меня уже столько раз наезжали.

– На мелкую сошку больших усилий не тратят. А если бы нашлись заинтересованные лица…

– Зачем бастовать? – заявила Акимова. – Мы по-тихому будем сачковать. Соревноваться как вареные курицы. Ни одна душа такое шоу смотреть не будет, и придраться к нам вы не сможете.

– На здоровье, – кивнул Фалько. – На этом и закончим.

Хоть Забродов и оказался на острове по личной просьбе режиссера, он на полном серьезе высказал солидарность:

– Шеф, не настраивайте людей против себя.

Они вам еще пригодятся.

Против саботажа возразил только пожарник Семен:

– Если б нам испорченное на фиг хотели скормить или просроченное. А так все, я считаю, нормально. По крайней мере ни червей не заставляют есть перед камерой, ни личинок. Есть картошка, есть сало. С голодухи не помрем, а лишнего я и сам не хочу, чтоб кишки после конкурса не завернулись.

Охранник Бажин тоже молчал – сидел спиной ко веем, и видно было, что саботаж он не поддержит даже во вред себе.

– Завтра – новое соревнование, – предупредила Акимова. – Условия выполняем, но без особого рвения.

Забродов скептически отнесся к этой идее. Там, где речь шла о нюансах, всегда трудно добиться солидарности. Одному покажется, что сосед чуточку поднажал. Он и сам поднажмет – так и потянется по цепочке.

Пока что еду им оплатили очками – кто взял больше, кто меньше. За миски, ложки и котелки тоже пришлось уплатить. Об одном общем костре больше и речи не было – по острову заполыхало целых пять. Кроме Забродова еще двое не пожалели своего запаса «валюты». Игорь тоже решил поддержать свою тройку, хоть и не знал точно, каким будет расклад в следующий раз. «Роковая женщина» Малахова потратилась только на себя, любимую. Израсходовала весь свой небогатый запас очков на два банана и смаковала их на берегу, лежа на животе.

– Ну, Илларион, мы перед тобой в долгу, – заметила Вероника, унося мыть посуду.

– Надо же еще о ночлеге подумать, – вспомнила Зина. – На трех спальниках разоримся.

– Ты-то, девочка, без спальника замерзнешь.

Или думаешь лечь на лапки и лапками прикрыться?

– Ты же видел эти спальники, они такие просторные. Возьмем один на троих.

Круто. Вот тебе и девочка-ромашка с выпуклым лобиком.

– Не знаю. Сейчас Вероника вернется, обсудим.

Неожиданно для Забродова Вероника идею одобрила. Ему, мужику, тем более стыдно кочевряжиться, пусть будет так, как хотят женщины.

Оказывается, у них гораздо меньше сантиментов, чем у мужиков.

Вышло даже забавнее, чем можно было ожидать. Они в свою игру играют, ты – в свою. Твоя, конечно, интереснее. Скучно убивать, когда не чувствуешь человека, не знаешь, чем он дышит.

Скучно убивать, если приходится спешить из опасения упустить момент, спешить, чтобы ускользнуть незамеченным.

А здесь на острове – такая роскошь! Ходят себе белые курочки – кудахчут. Головками кивают, зернышки клюют. А ты высматриваешь, какую же на суп пустить. Можно руку протянуть – погладить, почувствовать живое тепло… Пусть пока еще походят, торопиться некуда.