Андрей Воронин - Разведка боем

Другие фамилии – к примеру, Воскобойникова – вообще ни разу не озвучивались.

– Решился человек, вот он и выживет, – пробормотал Витек себе под нос. – А у нас очко играет остаться, но уйти еще страшней. Потому и сдохнем, как собаки. Будут чечены по куску отрывать.

– Только не ной, – поморщился Самойленко. – Семен случайно погиб, к Жориной смерти абреки вообще отношения не имеют.

– Может, настало время прийти и попроситься, чтобы нам впаяли срок? Пару лет пересидели бы все в одной камере, – мечтательно произнес Витек.

– Ага. Боевики тем временем перевоспитаются, крылышки отрастят.

– Проситься? – возмутился летчик. – У ментов, у фээсбэшников? У тех, кто нас бросил на произвол судьбы?

– Потише, ребята. Тут товар поблизости выгружают, – влез в разговор Ильяс.

– Меня, может, и бросили, – упрямо продолжал Витек. – А тебе, в принципе, помогли: выписали новые документы, дали хату в другом городе.

– Что значит «дали»? – майор злился на себя, что ввязался в ненужный спор. – Одну забрали, другую дали.

– А чего ты еще ждал? Системы противоракетной обороны вокруг твоего квартала?

– Много выступаешь. Первый раз вижу, чтобы от страха язык удлинялся.

– Мне, к примеру, на полкопейки не помогли.

А тебе на них жаловаться грех.

У Воскобойникова не было настроения вдаваться в подробности.

– Если мне создали все условия, какого хрена я, по-твоему, здесь торчу? Ради чьих-то красивых глаз?

– Просто жена тебя бросила. Но ФСБ тут не виновато.

– Да кто ты такой, чтобы рот открывать?

Воскобойников оглянулся в поисках чего-нибудь тяжелого. Но вокруг были только поролоновые подушки, и пришлось швырнуть в белобрысого парня еще не вскрытой банкой шпрот. Витек едва увернулся – попади банка в голову, он бы, как минимум, отключился.

Возмущение Воскобойникова было велико: он ведь не делился с Витьком подробностями личной жизни. В разное время рассказывал только троим – теперь вот выяснилось, что кто-то из них от скуки обсуждал его историю с парнем.

– Подеритесь еще, – предложил Самойленко. – Один смурной сбежал, но свято место пусто не бывает.

Воскобойников поднял воротник и уперся подбородком в грудь. Обида комом стояла в горле, он безумно жалел, что поддался слабости, поведал о последних тягостных месяцах своей семейной жизни.

– Виноват, братец, ты, – Самойленко направил в сторону Витька свой короткий указательный палец с характерной мозолью. – На три дня без обеда остаешься.

– С какой стати? Какое я, интересно, правило нарушил?

– Договорились не вспоминать прошлое.

– Ты, пожалуйста, не передергивай. Нельзя напоминать о деле. А я о деле даже не заикался.

– Короче, посидишь голодный.

– Не имеешь права! Глеб, скажи ты.

На теперешний момент авторитет Сиверова был, конечно, весомей, несмотря на краткий срок его пребывания в команде. Он понимал, что формально Витек прав. Но не стоило парню ради красного словца колоть летчика в больное место.

Самойленко вперился в Сиверова взглядом из-под черного, начинающегося от самых бровей платка. Наверняка этот человек с тонкими губами и серо-стальными, слегка прищуренными глазами захочет продемонстрировать свой статус. Как быстро, черт возьми, преодолел он путь от новичка, которому не доверял никто.

– Алексей свое сказал. Мне добавить нечего, – бросил Глеб.

– Буду я вам сидеть и смотреть, как вы жрете. Я ухожу, и пусть кто-нибудь посмеет меня остановить.

Витек забросил на спину рюкзак со сменой одежды, фонариком и еще кое-какой мелочевкой.

Самойленко с Сиверовым безмолвно обменялись взглядами и поняли друг друга без слов.

На всякий случай Глеб взялся за автомат. Парень, конечно, завернет назад. Но если у него хватит духу пройти метров тридцать, появится необходимость в прикрытии.

Тридцать метров Витек не осилил. Сперва остановился, потом сел, постукал себя с досадой кулаком в челюсть и потянулся назад, стараясь не попасться на глаза водителю ближайшего погрузчика.

Из Подмосковья поступили свежие новости, и троица обсуждала их уже на другом месте – в здании чеченской сельской школы на территории, подконтрольной российским войскам. Выделенные из бюджета средства на восстановление школы где-то растворились. Здание по-прежнему стояло закопченное, с выбитыми стеклами. На полу в классных комнатах валялись куски штукатурки и битого кирпича, но в одной из них спешно навели порядок: подмели пол, вытерли его влажной тряпкой, застелили , коврами, чтобы через час скрутить их обратно.