Андрей Воронин - Смерти вопреки

– Справедливо, – заметил Александрыч, – мы с тобой, Валик, в хороших поплывем, как время придет.

– Тут к нему все бросились – кто, мол, тебя, Механик, обидел?

– Машину его другу, конечно, отдали?

– Сами домой пригнали.

– На хрена тогда забирать было? А его друг не мог сразу сказать, что Механику пожалуется?

– Черт его знает… Может, такой пьяный был, что и слова сказать не мог?

Напоминание о гробах нагнало на Александрыча тоску, но он знал – тоску водкой не разгонишь, только усугубишь.

– Разлей, – бросил он Валику.

– По последней получается, вы бы сами.

– Руку не меняют.

Лейтенант разлил поровну в две рюмки. Выпили, закусили, помолчали.

– Ну все, Валик, а теперь по домам.

Милиционеры собрали остатки закуски. Валик предусмотрительно завернул в бумагу куриные кости, чтобы отдать их прибившейся к отделению собаке. Пустую бутылку он тоже прихватил.

– Лучше по дороге в туалете оставим. Зачем кабинет подставлять?

– Дело.

У подполковника проснулось игривое настроение, и он ткнул лейтенанта в бок:

– Лучше в бабский поставим. Пусть думают, что это они тут пьют.

Так и поступили. Отлили там же. Все равно в отделении, кроме дежурных, никого не было. На машине подполковника жена уехала на дачу, поэтому лейтенанту пришлось предложить подвезти своего начальника домой.

– Правда, я выпивши, – засомневался Валик, – я за руль только трезвый сажусь.

– А я что, трезвый, что ли? – невпопад ответил Александрыч, усаживаясь в машину.

Благодарная за куриные кости собака бегала кругами возле красных «Жигулей». Наконец Валик уселся за руль, и автомобиль выкатил со двора отделения милиции. Ни Александрыч, ни его спутник не обратили внимания на то, что за ними на приличном расстоянии следует «фольксваген».

Дорога к дому Александрыча была довольно короткой – квартиру он получил уже будучи начальником и мог выбрать район себе по вкусу. Ему приглянулся дом неподалеку от работы, экспериментальной планировки – не то чешской, не то немецкой, он и сам уже не мог вспомнить. Скорее всего дома этой серии были предназначены для того, чтобы занять пустоты в исторических центрах европейских городов и не составлять слишком резкого контраста с готическими и барочными домами.

Это трехподъездное сооружение довольно дико смотрелось рядом с пятиэтажными коробками на фоне крымских гор.

Валик остановил «Жигули» у самого подъезда, – он еще надеялся на то, что подполковник пригласит его домой продолжить выпивку, но тот сделал вид, будто не заметил вопросительного взгляда лейтенанта.

– Давай, до встречи.

– Спокойной ночи, Александрыч, – Валик пожал подполковнику руку и, не дожидаясь, пока тот зайдет в подъезд, отъехал от дома.

Начальник отделения милиции постоял во дворе, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом. выкурил сигарету и начал подниматься по лестнице Его квартира находилась на третьем, последнем этаже, а одна из комнат располагалась даже на уровень выше – в мансарде. Александрыч отвел ее под кабинет, хотя никакой работой дома, естественно, не занимался. В этой комнатке площадью около десяти квадратных метров он поставил письменный стол и раскладной диванчик, на котором спал, поругавшись с женой.

Подполковник шагнул в удушливую жару квартиры. Первым делом он сбросил в прихожей обувь и носки. Линолеум приятно остудил влажные разгоряченные ступни. После этого хозяин прошел в кухню, распахнул окно.

«В спальне открыть, что ли», – подумал Александрыч, зажигая плиту.

Устроить сквозняк он не решился и потому распахнул окно в своем кабинете. Тут же он ощутил приятное движение свежего воздуха в квартире Дышать стало легче, хотя при каждом выдохе в горле першило от спиртных паров. Подполковник задернул штору и уселся возле кухонного стола. Голубое пламя лизало дно чайника, Александрыч читал сегодняшние газеты и радовался тому, что в криминальной хронике нет упоминаний о последних событиях в городе.

Александр Бондарович тоже страдал от жары. Он уже выбрался из «фольксвагена», оставив машину под прикрытием кустов шиповника, и, устроившись в беседке, наблюдал за окнами квартиры подполковника «Чаю решил попить, газетки почитать, – Александр смотрел на расплывчатую тень подполковника, отброшенную настольной лампой на кухонную занавеску. – Вроде бы никого не ждет. А даже если к нему и должна подтянуться какая-нибудь потаскуха, отшить ее я сумею».

В том, что Александрыч дома один, сомнений не оставалось. Во-первых, Банда звонил ему домой – никто трубку не поднимал. Во-вторых, перед приездом хозяина все окна в квартире были безжизненно-черными, и только теперь в одном из них загорелся электрический свет.