Андрей Воронин - Возвращение с того света

Герр Шнитке схватился сначала за кошелек, потом за голову, а потом за старую, времен второй мировой, потертую на сгибах карту, доставшуюся ему в наследство от герра Шнитке-старшего, закончившего войну в чине оберста, то есть, говоря по-русски, полковника, и сохранившего сладостные воспоминания о тысячах гектаров пропадающей попусту земли, ждущей только рачительного хозяина, чтобы заколоситься рейхсмарками.

На карте были подробно изображены ближние подступы к Москве, как раз те места, где герр оберет Шнитке отморозил себе правое ухо и получил первое и единственное за всю войну ранение в ягодицу. Не то чтобы Шнитке-младший не имел доступа к другим географическим картам, но в названиях мест, которые он привык слышать с детства из уст отца, ему чудилось что-то ностальгическое:

Мокрое, Крапивино, Крапивка… Крапивкой называлась речка, словно специально созданная для того, чтобы в нее сливали отходы химической промышленности, и герр Шнитке, решительно хлопнув по карте ладонью, взялся за дело с истинно немецким усердием и основательностью.

Поначалу дело двигалось вполне удовлетворительно: при хрусте банкнот русские впадали в транс, и герр Шнитке только диву давался, зачем этому шизофренику Шикльгруберу понадобилось идти на Россию войной, в то время как ее можно было за два года скупить оптом и в розницу, но потом дело дошло до согласования с областной администрацией, и вот тут, по меткому выражению все тех же русских, нашла коса на камень.

Глава областной администрации герр Орлов и главный эколог области герр Спицын, узнав, что на их землях будет построен не какой-нибудь дурацкий Диснейленд, а производящее полезную и нужную людям продукцию предприятие герра Шнитке, встали насмерть, словно герр Шнитке прибыл к ним во главе танковой колонны прорыва. Это были странные русские, на деньги герра Шнитке они плевать хотели, а герр Спицын дважды в присутствии герра Шнитке произносил слова, которые герр Шнитке знал от отца, любившего иногда щегольнуть знанием иностранного языка, особенно после двух-трех рюмок шнапса. Там было что-то такое про матушку герра Шнитке, чего тот не понял, и то же самое про самого герра Шнитке. Испробовав все мыслимые и немыслимые подходы, герр Шнитке начал в чем-то понимать бесноватого Адольфа: да, тут нужны были танки. Эти пьяные медведи не хотели понимать собственной пользы и сопротивлялись так, словно герр Шнитке завинчивал им карандаш в задний проход, в то время как во вверенной им области было столько безработных, что хватило бы на пятьдесят заводов и сотню мелких фабрик.

Герр Шнитке совсем было отчаялся, но тут на горизонте возник герр Лесных. Откуда он возник, немец так до конца и не понял, но после долгого взаимного прощупывания и хождения вокруг да около они достигли полного взаимопонимания.

«Да, – говорил герр Лесных, – с этой администрацией вам не договориться. Значит, нужно сменить администрацию, – говорил он, подливая герру Шнитке дорогой коньяк. – Что вы скажете, если я обеспечу вам лояльную администрацию в своем лице и полную поддержку общественного мнения?»

«Да, – сказал герр Лесных, – общественное мнение я беру на себя. Дайте мне два-три года, и ваше Крапивино будет у вас в кармане, и не только оно.»

«Три года, – в ужасе воскликнул герр Шнитке, – три года! Доннер веттер!» «Да, – сказал герр Лесных, – три года. Те самые три года, которые вы потратите на хождение по инстанциям и рассовывание взяток направо и налево.., больших взяток, заметьте, и с совершенно неизвестным результатом. Разве это то, о чем должен мечтать истинный ариец? Лучше потратить эти годы на тщательную подготовку, а потом в истинно арийском духе – блиц-криг унд нойе орднунг».

Это было логично. Это было, черт возьми, заманчиво, и герр Шнитке согласился. Вдвоем они разработали план кампании, такой безумный, что он непременно должен был сработать в этой безумной стране, где реки текли вспять, а люди ходили на головах, жили на рельсах и верили в колдунов и экстрасенсов больше, чем в закон и порядок.

Герр Шнитке уехал, а полковник Лесных взялся за дело. Он уже десять лет варился в вонючем болоте сект, ересей и самозваных пророков, так что сочинить новую религию для него не составило никакого труда. Основной девиз был прост: чем безумнее, тем лучше, и за несколько ночей полковник собственноручно составил и отредактировал новое Священное Писание, прочтя окончательный вариант которого чуть не помер со смеху.