Михаил Серегин - Кулак и крест

Времени терять было нельзя. От первой же идеи спустить вниз за рукав свою куртку священник отказался – не выдержит материя. Он быстро спустил свое тело по пояс в окно, прижавшись спиной к одному его краю и положив руки на горизонтальную поверхность.

– Подсадите девчонку! – заорал он вниз. – Я возьму ее ногами под мышки! Быстро там!

Двое парней не стали спорить со здоровым бородатым мужиком наверху, подхватили девушку под ноги и подняли ее над полом. Тут до отца Василия дошло, что куртка его наполовину расстегнута и нагрудный массивный крест висит поверх куртки. Оторвет ведь она его мне, точно оторвет, подумал он.

Подхватив девушку под мышки ступнями ног, священник крикнул:

– Как вверх тебя подтяну, сразу хватайся мне за шею и за край окна, поняла?

Изогнув ступни ног крючком вверх, как только мог, отец Василий напрягся и потянул ноги коленями вверх, поднимая девушку ближе к краю окна. «Если не ухватится с первого раза, то на вторую попытку сил у меня не хватит», – понял отец Василий, задыхаясь от лезшей в горло гари и нестерпимого жара вокруг. От этой мысли у него даже сил как будто прибавилось. Поднатужившись, он подтянул на ногах тело девушки почти до своей груди, и она судорожно схватилась одной рукой за его плечо, а второй за край окна. Стиснув ногами девичье тело, священник, сколько мог, помогал ей подтянуться.

Случилось то, чего он и опасался. Рука девушки соскользнула со скользкой ткани куртки, ее пальцы рванули цепочку креста.

– Держись, – хрипел отец Василий, пытаясь удержать девушку ногами навесу.

Она все-таки удержалась второй рукой. Благодаря тому, что ее держали еще и ногами, девушка ухватилась за край окна и подтянулась. Она почти оттолкнулась ступнями от коленей священника и наконец выбралась на вагон сверху. Чьи-то руки приняли ее и стянули вниз на насыпь. Ну, вот, Господи, подумал отец Василий, ты и подсказал мне, как быть дальше. Он имел в виду свой упавший внутрь крест. На миг отец Василий представил себе расположение сидений лежавшего на боку вагона. Это было как просветление. Окна в вагоне располагаются примерно на одинаковом расстоянии от пола и потолка. Ножки, на которых стоят сиденья и которыми сиденья крепятся к полу, высотой всего сантиметров двадцать-тридцать. Сейчас сиденья как будто привинчены к стене, а окно на потолке. Значит, цепляясь за эти ножки, можно добраться снизу до окна. Двум парням внизу сейчас этого не объяснишь, да и времени на это не осталось. Значит, нужно прыгать.

И отец Василий прыгнул. Прыгнул, как еще во времена своей службе в спецназе, с точным расчетом и четким планом действий. Приземлился он прямо около окна, чуть смягчив свое падение рукой о спинку кресла. Одного взгляда на сиденья было достаточно, чтобы понять, что в своих расчетах он не ошибся. Один из парней был с разбитым лицом. Этого отец Василий и наметил как первого.

– Быстро беремся и поднимаем его за ноги, – скомандовал отец Василий второму парню, – а ты хватаешься руками за край окна и подтягиваешься. Сможешь?

Парень кивнул, размазывая кровь по лицу и морщась от боли. Лицо у него оказалось сильно рассечено разбитым стеклом. Ничего, от потери крови не упадет, если до этого еще не упал, решил священник. Подхватив первого парня за голени ног, вдвоем подняли его вверх, и отец Василий с удовлетворением заметил, что тот хорошо ухватился за край окна. С криком «давай, подтягивайся» священник уперся руками снизу парню в ступни и буквально вытолкнул его наверх.

– Теперь ты, сынок, – тяжело дыша, проговорил священник. – Я сажусь на корточки, а ты встаешь мне на плечи. Придерживаешься за спинку кресла, а я встаю в полный рост. Потом хватаешься руками за край окна, а я толкаю тебя снизу. Понял?

Парень кивнул и приготовился. Хорошие ребята, похвалил или, скорее всего, приободрил самого себя отец Василий, спортивные и не нервные. В такой ситуации нервы – последнее дело. Второго парня удалось выпихнуть относительно легко, но дышать было уже нечем, а пол освещали только вспышки огня, отсветы которого попадали изредка внутрь. Один из отсветов пламени и осветил лежавший среди битого оконного стекла его нагрудный крест с порванной цепочкой.

– Спасибо тебе, Господи, – поблагодарил отец Василий, поднимая свой крест и засовывая его в карман спортивных штанов, – все в руках твоих, Господи. Спаси и сохрани!

Перекрестившись, священник быстро, как кошка, полез, цепляясь за ножки сидений, которые крепились уже не к полу, а к стене. Он вывалился из окна на бок вагона, и тут же в лицо ему полыхнуло огнем. Инстинктивно зажмурившись и отвернув лицо, отец Василий почувствовал запах паленого волоса. Он скатился по вагону и, сгруппировавшись, упал вниз во тьму. Пружинисто приземлился, но споткнулся о какую-то железку и ободрал себе локоть. К нему сразу же бросились люди с вопросами о самочувствии.