Олег Джурко - Ангелы отпевают всех подряд. Боевик

Проселок давно отвалил куда-то в сторону. Придя в себя при очередном окрике вороны, Кровач обнаружил что гребется через пашню по свежему следу грузовика, единственному на всю округу. Чем дальше, чем больше высыхал песок, тем призрачнее становилась эта подозрительная путеводная нить. Проедет ли здесь сегодня еще кто?

Наконец, Тим отшвырнул проклятую суму… Сорвал с себя штаны. Стало еще жарче. Выдернул из брюк ремень, опоясался. Достал из сумки мешочки с бриллиантами. Кое-как приторочил их к ремню, и стал механически переставлять ноги, стараясь точно наступать на свою мизерную тень…

На какое-то время идти стало полегче, но ненадолго. Он все чаще ничком вытягивался на горячем песке. Земля покачивалась. Он чувствовал ее вращение? Или головокружение предвещало тепловой удар?

Вдруг воздух над ним приятно шевельнулся. Это было что-то новое. Тим открыл глаза. Ворона разворачивалась. Совсем низко, можно дотянуться рукой. Она сделала последний контрольный облет дохлятины, уже выпустила когти, целясь сесть ему на грудь. Он не шевельнулся. Он спокойно наблюдал за стервятницей. Он уже не боялся, что не встанет, он ничего больше не боялся. Боже! пресловутое второе дыхание так и не появилось.

Яровое поле начиналось холмом и заканчивалось холмом. Знойный южный ветер больше не успевал осушать задубевшую, липнущую к плечам рубашку… Он содрал ее через голову. Было так больно, словно сдирал со спины кожу. Обгореть он успел и в рубашке.

Слева в отдалении виднелись симпатичные кущи больших деревьев, – признак жилья. Он правил к ним, но они все не приближались. Почти призрачный след грузовика он тоже потерял. Да и много ли от путеводной той нити толку, если она так никуда и не привела…

Вместе с утратой чувства времени пропало и чувство расстояния. Он заблудился во времени и пространстве. Сколько же он топает? Три, пять или все десять часов? Жажда… Ничего кроме жажды… Даже ее мучения уже стали обыденными. Какая скука… У моего тела даже тень пропала…

Кровач давно не замечал, что солнце жалит то одну щеку, то другую. Не удивился когда дважды прошел мимо одного и того же зеленого валуна, заляпанного сметаной птичьего помета. Завершал чудесный камень, нахохленный коршун с открытым клювом. Мрачноватый объектив большого круглого глаза строго контролировал все что шевелилось в округе. Проветривая подмышки, трагическая птица расправила крылья. Жандарм окрестностей даже головы не повернул ему во след…

ГЛАВА 6

Нежное пиано хорошо отрегулированного движка Кровач заслышал издали, но не стал прерывать дремоту, предвещающую вечный сон. В долине наваждений может пригрезиться и не такое… Обмотав голову рубашкой, он так хорошо лежал на раскаленном песке…

Очнулся Кровач оттого, что посторонняя рука стала нежно отвязывать с ремня замшевый кисет с бриллиантами. Он почувствовал что отдохнул и не спешил. Приоткрыл глаз… Откуда здесь взялся белый жигуль? Подобрался и когда вскочил на ноги, руки его точно сцепились на горле…

Боже! Женщина! Он душит на капоте машины весьма приятную на вид женщину… Какая маленькая. Соплей перешибешь… Откуда? Он оттолкнул незнакомку и потер виски, восстанавливая связь с реальностью.

– Псих! Я хотела помочь вам! -

Женщина задыхалась. Но ее сиплый хрип не разжалобил Кровача. Женщина покусилась на его бриллианты. Женщина – враг.

Тимофей огляделся. Сознание он потерял на перекрестке двух проселков. Наверное, решил ждать попутку… Они на перекрестке одни… Дорога, на которой стояла машина, была неплохо укатана. По другой после ночного дождя прошел, пожалуй, лишь один грузовик. Стоя на коленях, женщина отплевывалась белой слизью.

– Где моя сумка? Тимофей рывком поднял врага на ноги и свирепо заглянул в душу.

– Признайтесь, где моя сумка?

– Отстань ты от меня со своей сумкой! Идиот! – просипела женщина, едва шевеля бескровными губами. Она направилась к открытой двери машины. "А ведь уедет, стерва"…

– Стоять! Ни с места!

Женщина насмешливо скривилась, но повиновалась кретину, насмотревшемуся гангстерских фильмов.

Кровач задом опасливо попятился к машине, заглянул под руль. Ключ зажигания торчал в замке. Выхватил ключ. Проверил багажник. Сумки нигде не было.

– Если хочешь жить – ложись на землю ниц, руки на затылок! Жди здесь. Уйдешь – догоню и удавлю! Не найду сумку – тоже удавлю.

Запугивание было нелепо. Женщина пылала яростью, она не боялась изможденного чужака, потому что не зависела от него. А вот он – зависел, потому как не знал дороги. Рано или поздно он сам поймет нелепость своих угроз, поэтому она и не подумала ложиться в пыль. Команда для женщины была неприемлема ни при каких условиях. Она не собиралась позволить сумасшедшему так вот запросто изнасиловать ее. Она подняла с земли камень. Кровач с силой швырнул упрямицу себе под ноги.