Даниил Калинин - На последнем рубеже

Он и другой сегодня ничего сделать не смог, хотя и вооружённый. Правда, когда я его после боя увидел, понял, что вряд ли бронепоезд смог бы чем нам помочь – его крепко потрепали в предыдущих боях. Ближе к вечеру машину отправили со станции – мудрят что-то наши командиры, но на то они и командиры, верно?!

Прежде чем закрыть глаза, подумал об Ане. Не убереглась девка! Ну и что же, не посмотрю теперь в её сторону?

Сложный вопрос. Жениться-то всегда думал на честной девушке, так, с другой стороны, и Аня не шалава какая. Любимому себя подарила, а что неженатые – так война, кто его знает, как повернёт? Лёхи вон и нет больше.

А я? Я жив останусь? Перевязанные шея и грудак крепко болят при каждом движении, фашистская пуля и штык уже отметились на моём теле. Несказанно мне повезло, что вообще жив остался да что командир нас штыковому бою крепко учил.

А Аня? Она-то хоть выживет? Один шальной снаряд или налёт германских стервятников, небольшой осколок или пуля – и всё, нет больше моей зазнобушки. А если немцы в Тербуны войдут?

Аж в жар бросило при этих мыслях. Фрицы мимо красивых и сочных баб да девок не проходят. Снасильничают толпой, как пить дать, и хорошо если в живых оставят да ножами не изрежут!

И что тогда, не приму уже её, многих мужчин познавшую да силой взятую?! Брезговать буду?! Или она в мою сторону не посмотрит, потому что не защитил от врага, потому что дал германцу в родное село войти?

Стиснув зубы до боли, что есть силы врезал кулаком по полу Боль в осушенной руке хоть чуть-чуть мою ярость остудила.

Нет, германцы, балуете! Не освободителями вы пришли на нашу землю, не для того, чтобы власть советскую сбросить да чтоб деревня зажила – как в своих листовках расписываете! Вы пришли за землёй нашей, за бабами нашими, за жизнью нашей и свободой!

Так не ждите, что уйдёт Витька Андреев, что отступит. Насмерть стоять буду! Я сегодня уже двоих прихватил, завтра столько же ваших жизней драгоценных заберу! И целиться буду крепко, и стрелять метко, и укрываться вовремя. Я теперь битый, за которого двух небитых дают. И покуда жив – ни пяди по земле моей родной не пройдёте!

Район городской больницы.

Боец Елецкого партизанского отряда Григорий Фомин.

Холодно что-то, даже в сон не клонит. Впереди, на Орловском шоссе, идёт крепкая драка; до нас доносятся звуки многочисленных выстрелов и очередей, гулкое эхо бухающих снарядов. Но в тюрьме наши вроде бы неплохо закрепились, так просто их оттуда не выбить. А тыл мы прикроем.

Правда, прикрытие из нас (бывшего городского истребительного батальона, теперь же части Елецкого партизанского отряда) получилось хреновенькое: большая часть бойцов вооружена не поймёшь чем. К примеру, у моего молодого товарища по дозору, Митьки Хрипунова, в наличии переделанная из учебной винтовка, а у меня гладкоствольное охотничье ружьё. Плюс по гранате-самоделке на брата (их штампуют на табачной фабрике) – вот и всё вооружение. И хотя опыта-то у меня поболе будет, чем у многих, мою белогвардейскую службу комиссары помнят крепко.

…Я, Григорий Демьянович Фомин, 1898 года рождения, родился в мещанской семье, вырос и прожил большую часть жизни в Ельце. Я хорошо помню купеческое время, когда город весело переливался солнечными бликами, отражающимися от золота церковных куполов; помню торжественный приезд великого князя Михаила Александровича. Его приурочили к открытию красивейшей Великокняжеской церкви, крест которой был выполнен из горного хрусталя – не скупились купчины, вкладываясь в родной город!

Тогда в городском саду имелись специальные тепличные оранжереи с тропическими фруктовыми деревьями и бродящими между ними павлинами. А каким красивым был парк купца Петрова, представляющий собой сложную систему связанных водоёмов, в которых произрастали редчайшие цветы и деревья?! В обоих парках часто играл полковой оркестр Нежинского полка, устраивались танцы. Для молодых людей продавались газированные напитки и шампанское Заусайлова, произведённое по французской рецептуре.

Конечно, весь этот рай был доступен не многим. В том же городском саду было три дорожки, по которым гуляли люди разного состояния и сословий. Таким образом, простые работяги могли прийти полюбоваться парком, но никак не смогли бы встретиться с купчихами или дворянками. Да ну и шут бы с ними, с купчихами! Хотя, конечно, унизительно.

Зато работы в Ельце хватало. Большая железнодорожная станция, при ней первое в Российской империи техническое железнодорожное училище. Табачная фабрика и ликероводочный завод, выпускающий елецкие шампанское и вина. Елецкая мануфактура, на которой плелись известные во всей Европе кружева, кожевенная фабрика и другие. Было где учиться детям всех возрастов и сословий: приходские, городские и железнодорожное училища, реальное училище (которое заканчивал я), женская и мужские гимназии.