Михаил Нестеров: Война нервов

Он неожиданно вспомнил: накануне конклава кардиналов, который избрал краковского епископа Кароля Войтылу новым папой, Иоанн Павел II посетил один из ватиканских церковных склепов и упал ниц, распростершись на плите из зеленого мрамора с надписью «Хосемария Эскрива де Балагер». Это была могила испанского священника – основателя светского католического ордена «Опус Деи».

Он разобрал один ряд дров, отбрасывая дубовые поленья за спину, и приступил к другому. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем перед взором Юсупова предстала шероховатая стена. Он уже успел сориентироваться: эта стена являлась фундаментом для несущей стены в комнате епископа. А вот соседняя часть здания с широким окном, предназначенным для выгрузки в подвал дров, выходила во внутренний двор дома.

Юсупову пришлось еще потрудиться, пока он не обнажил большую часть отштукатуренной стены. Он вернулся на середину подвала и нашел там колун, точнее, топор с длинной ручкой и узким лезвием для лесорубов. Вооружившись им, он ударил в стену, еще раз, на слух определяя ее толщину: не шире одного кирпича. Семь, восемь, десять ударов. Пара соседних кирпичей поддалась, и следующий удар выбил их из стены; они повалились, ударившись обо что-то.

«Я перенес золотые слитки в этот дом».

Только теперь Юсупов, стоя перед проломом, подсчитал, сколько раз спускался в подвал Вильгельм Рейтер, тогда еще посольский работник, принося по одному стандартному слитку весом в двенадцать килограммов. Полторы сотни раз он пересчитывал ступени...

И теперь уже сам содрогнулся. Почему эта невероятная мысль пришла ему голову, он так и не понял. Ведь ничто не указывало на Вильгельма Рейтера как на убийцу. Юсупов представил: Всадник маскирует смерть хозяйки под взрыв газа. Ему нужен этот дом, этот подвал, способный вместить все золото наци. В строгом костюме и галстуке он стоит над трупом женщины... Может быть, уже тогда он представлял себя «рыцарем в сутане».

Вильгельм Рейтер был немцем, рассуждал Юсупов. Но не членом германской фашистской партии. Но так ли это?.. В начале восьмидесятых годов прошлого столетия папа римский даровал «Опус Деи» статус своей личной прелатуры – структуры, которой сейчас управлял один из его прелатов. Многие священники объявили идеологию «Опус Деи» одной из разновидностей фашизма. Есть ли тут связь с Рейтером, немцем по национальности?..

Юсупов вернулся в дом за фонариком. В комнате епископа он окончательно определил: подвал находился точно под ней. Спохватившись, он подошел к кровати, высвободил из-под скрещенных рук покойника одеяло и накрыл его с головой.

Потайная комната оказалась полметра в длину и два с половиной в ширину. И едва луч фонаря высветил содержимое первого ящика, Юсупов, чувствуя каждый волос на голове, прошептал:

– Мне одному с этим не справиться.

И снова всплыл в голове доклад американского сенатора. В нем он говорил о номерах машин, которые пересекли несколько государственных границ. То было в далеких сороковых. Скоро еще одна машина, нагруженная золотом, пересечет несколько областей Испании и окажется в Кадисе. Юсупов в этом не сомневался.

И еще одна усмешка, последняя в этот день, возникла на лице Юсупова. Если бы епископ Рейтер сумел размуровать хранилище десять, тридцать, пятьдесят лет назад, он бы не увидел своих сокровищ.

Вильгельм Рейтер, Всадник и епископ «Опус Деи», был слеп.

Кадис, Испания, три месяца спустя

Петр Юсупов подъехал к школе на серебристой «Тойоте». Не успел заглушить двигатель, как тут же увидел викария, наместника прелата в Барселоне.

Он назначил встречу с Юсуповым возле бизнес-школы «IESE» при Наваррском университете, где нередко читал лекции. Это учебное заведение было создано членами папского ордена наряду с другими вузами в Перу, Колумбии, на Филиппинах.

Викарий распахнул дверцу и протиснулся в черный салон авто. Повел плечами, словно примерялся к ширине японской машины.

– Что вы делали в школе в такой поздний час? – спросил Юсупов, отметив время: начало одиннадцатого вечера.

Викарий не ответил.

Он нервничает. Полковник Юсупов это определил по учащенному дыханию священника, по его потемневшим глазам. Если бы он смог через них заглянуть в душу викария, он бы узнал много нового о себе и о высшем духовном лице ордена. О нем и заговорил викарий, расправляя складки длинной церковной одежды. Юсупов, прежде чем тронуться в путь, переспросил с легким замешательством: