Сергей Соболев - Последний бой

Этот человек ему был с виду знаком, да и кое-какое досье на него имелось: выходец из ГРУ, заместитель Шувалова по спецоперациям, полковник, фамилия — Заречный.

Третий мужчина сидел в кресле за массивным столом, выполненным в стиле тридцатых — сороковых годов минувшего века. На столе, кроме пепельницы, трубки и раскрытой пачки папирос «Герцеговина-Флор», стояла бронзовая, смахивающая на гриб с плоской зеленой шляпой, антикварного вида лампа. Мужчине было где-то под пятьдесят, одет в полувоенный френч, который в России уже давным-давно никто из начальства не носит.

Если бы не френч, знакомые усы и трубка, которую стоящий за столом мужчина стал у него на глазах снаряжать табаком из двух разломанных папирос, то Юрий Николаевич готов был бы поклясться, что он видит перед собой не кого иного, как спецпрокурора генерал-майора юстиции Нечаева, которому обычно поручают вести внутренние расследования в тайной иерархии отечественных спецслужб. Сценарист не только читал на него подборку материалов, собранных по линии конторы, но и иногда пересекался в прежние годы, когда сам он занимал один из лубянских кабинетов, а этот зловещий человек, который, впрочем, тогда еще не носил свою нынешнюю кличку Торквемада, возглавлял оперативно-следственную бригаду, занимавшуюся выявлением высокопоставленных — но не выше заданного уровня, естественно, — «оборотней в погонах».

Кроме вышеперечисленных лиц, в комнате для допросов незримо присутствовала еще одна личность: имеется в виду портрет Верховного за спиной у человека во френче с узнаваемыми усами и не менее узнаваемой трубкой, которую тот держал в чуть согнутой в локте руке. Да, это был портрет не нынешнего Главкома, который, как известно, не курит трубку, — и вообще не курит, — а полувоенного образца френчам предпочитает добротные, сшитые по последней моде цивильные костюмы. Это был портрет Вождя всех времен и народов — товарища Сталина Иосифа Виссарионовича.

Юрий Николаевич хотел спросить у окружающих, к чему весь этот странный маскарад и что вообще все это означает, но он, во-первых, уже сам кое-что понял, а во-вторых, его словно подморозило изнутри; в горле сразу же пересохло, язык спекся с пылающим нёбом и ссохшимися вмиг губами в единое целое, ноги стали ватными. И если бы его не поддерживали с двух сторон крепкие мужские руки, он, наверное бы, рухнул на цементный пол.

Пока мужчина во френче, похожий одновременно и на изображенного на портрете Вождя, и на спецпрокурора Нечаева, неспешно раскуривал трубку, сохраняя при этом задумчивый и какой-то даже отстраненный вид, медик достал из сумки, свисающей у него через плечо, резиновый жгут, шприц и ампулу с какой-то жидкостью, после чего ловко — остальные не успели и глазом моргнуть — наполнил шприц бесцветной жидкостью из ампулы и всадил дозу в вену прикрученному к креслу ремнями мужчине.

Прошло около минуты времени.

Нагнувшись к уху «клиента», который слегка завозился в жестком неудобном кресле, медик вполголоса спросил:

— Ваши имя и фамилия?

Тот вскинул голову и с небольшой задержкой по времени довольно внятно произнес:

— В-вячеслав Т-т-трофимов...

— Должность?

— Старший оперуполномоченный с-спецотдела Ф-Эф-Эс-Бэ...

— Звание?

— Майор госбезопасности.

— Вы задержаны по подозрению в государственной измене, — четко произнося каждое слово, вещал медик тому на ухо. — Трофимов, вы сейчас находитесь во внутренней лубянской тюрьме! Вам это понятно?

— Д-да.

— Вы уже дали признательные показания. Вы помните, гражданин Трофимов, о чем у вас спрашивали в ходе предыдущих допросов?

— Д-да... Да, меня спрашивали, кто еще из чекистов участвует в заговоре с целью передать наше народное богатство иностранным разведкам...

— За которыми стоят акулы мирового империализма, — одобрительно произнес медик, специалист по НЛП [13] и гипнодопросам с применением сильнодействующих психотропных препаратов. — Гражданин Трофимов! Вы хотите сделать важное признание! Вы назовете сейчас фамилии... явки... адреса... Вы также сообщите нам точное местонахождение объектов, где ваши коллеги... изменники и враги народа... прячут сейчас похищенных вами людей! Вы меня хорошо слышите?

Трофимов, успевший, кажется, слегка задремать, вновь вскинул голову и вытаращился на усатого мужчину во френче, который вышел из-за стола, держа трубку в полусогнутой левой руке, чье присутствие, кажется, он заметил только сейчас.