Сергей Соболев - Последний бой

Постепенно внутри этой спаянной бизнесом и многолетней дружбой компании предпринимателей и чиновников образовался еще более узкий круг, в который вошло пятеро самых-самых, готовых взять бремя лидерства на себя. А именно: господа Борткевич, Голубев, Литвинов, глава второй «дочки» — «Балттрансойл» — Борис Липкин и Аркадий Серебрянский, перед которым были открыты все двери в Белом доме на Краснопресненской и для которого специально временно освободили пост директора Федерального комитета по ценным бумагам (его, впрочем, до этого тоже занимал один из своих людей), который он предпочел осторожно занять с приставкой «и.о.».

У кого именно из этой «могучей кучки» возникла идея учредить «Братство колец», Литвинов точно сказать затруднился — точно, что не его первым посетила эта мысль. Озвучил ее, кажется, Серебрянский, когда они втроем — без жен, кстати говоря, — присутствовали как-то на самой фешенебельной вечеринке Европы (Аркадий Львович, Игорь Борткевич и сам Литвинов). Дело было в Монако, где дается ежегодный благотворительный бал и где состоятельные люди жертвуют на благие цели различные ювелирные изделия, причем стоимость некоторых достигает сотен тысяч долларов США. Серебрянский тогда сказал, что неплохо бы и им, «своим людям», завести какие-то свои «символы», которые могли бы иметь и некоторое прикладное значение. Какие-нибудь перстни оригинальной работы с редкими камешками или что-то в таком роде.

Литвинов, признаться, отнесся к этой идее как к чему-то не очень серьезному. Но по обрывочным разговорам среди «своих» он понял, что остальные отнюдь не против, чтобы заиметь «символы». И что те же Серебрянский с Борткевичем выписали специальные каталоги и внимательно изучают не только то, что выставлено на продажу в Москве, в ювелирных бутиках в Третьяковском проезде, в галерее у Никитских Ворот или на Кузнецком Мосту, но и на знаменитых Пятой авеню в Нью-Йорке, Бонд-стрит в Лондоне и в других подобных точках.

Так и не найдя ничего подходящего, решили — держа это в строгом секрете: заказать «коллекцию» в Париже, у одного из местных ювелиров, который привык иметь дело с самыми-самыми богатыми. Последний специально отобрал камни: черный, розовый, голубой и редкий «двухцветный» алмазы, сделав для них «русскую» огранку, которой, как известно, в мире нет ничего лучше, а также два сравнительно небольших, но очень чистых, редкой красоты камня: изумруд из Венесуэлы и вывезенный из Северного Афганистана рубин.

Да. Хотя их входило только пятеро в узкий круг, всего перстней было изготовлено шесть (один, без именного вензеля, сделали как бы про запас). Скинувшись, потратили на эту затею без малого полтора миллиона евро. Когда Литвинову вручали его «символ», Серебрянский то ли в шутку, то ли всерьез сказал примерно следующее: «Береги эту штуковину, Миша, как зеницу ока. Сейчас перстень стоит примерно четверть „лимона“, но могут настать времена, когда ему реально не будет цены...»

Кому достался шестой перстень из их секретной «вандомской» коллекции, Литвинов точно не знал. Как не знал и того, в чьих руках сейчас может находиться данное ювелирное украшение.

Объяснил он эту свою неинформированность тем, что Серебрянский и Борткевич располагают в общем предприятии несколько большими долями, нежели остальные их деловые партнеры. Именно этим двоим предстояло как-то меж собой решить, кому именно продать, передать или обменять на услуги и некий «властный ресурс» последний из их коллекции драгоценный «символ»: частному лицу, крупной компании или банку, какому-нибудь вице-премьеру, от которого тоже может зависеть успех всего их предприятия, или же — а почему бы и нет? — одному из небедных иностранных граждан...

На попытки «товарищей чекистов» уточнить, кто же может быть этим шестым, или, если угодно, «джокером» в их уже сложившейся колоде, нефтяник лишь отрицательно покачал головой: вполне возможно, сказал он, что партнеры уже продали кому-нибудь часть своей доли, одновременно передав тому или иному контрагенту шестой по счету «символ» из будущего финансового успеха. Свое решение согласно внутренней договоренности Серебрянский и Борткевич должны были объявить перед остальными своими партнерами не позднее середины марта, то есть не позднее даты президентских выборов в России. Но случилось то, что случилось: у кого-то, по всей видимости, не выдержали нервы, чья-то недобрая рука спутала им все карты...