Сергей Соболев - Последний бой

Обыскали, выложив изъятые предметы на журнальный столик. Лещенко выковырял из пачки сигарету, закурил, после чего с подозрением посмотрел вначале на безвольно опустившего голову коллегу, затем на своего подручного.

— Ты, часом, Мирон, не задушил его с концами?

— Все путем, командир. Вон, у него веки подрагивают...

— Не знаю, что у него там «подрагивает», но давай-ка приведи его в чувство!

Миронов пнул свою жертву носком по лодыжке, потом — ради верности — дал еще легкую зуботычину.

— Открывай глаза, сука! Не фига тут прикидываться дохлым бараном!

Полковник что-то прохрипел, заворочался в кресле, затем и вправду открыл глаза.

Дождавшись, пока выражение его глаз станет более или менее осмысленным, Лещенко кивнул на изъятые предметы: на журнальном столике лежал такой же, как у него, «ПСМ» в компактной поясной кобуре и портативный цифровой диктофон, который Алексеич держал в специальном чехольчике на поясе, надеясь, очевидно, что под объемистой клетчатой кофтой это вот хозяйство будет не так заметно глазу.

— А ты, Иван, оказывается, тоже явился на «стрелку» при стволе! А я тебя всегда числил за интеллигентного человека.

У Алексеича что-то забулькало в горле, так, словно он глотал воду из баллона с минералкой после жуткого бодуна. Потом он все же собрался с силами и довольно внятно, хотя и хриплым голосом, произнес:

— Ты же сам говорил, что жизнь сейчас пошла непростая...

— Ладно, насчет ствола нет вопросов, — милостиво кивнув, сказал Лещенко. — А зачем ты писал наш базар на диктофон?

— Бес попутал.

— И давно ты так делаешь?

— Нет, в первый раз захватил с собой технику.

Лещенко задумчиво поскреб подбородок.

— Ты знаешь, а я тебе верю! В этом вот конкретном вопросе верю. Но даже если и писал с какого-то момента, то хрена ли толку от таких записей? Если они даже и есть где-то, то спрятаны очень и очень тщательно, так что их и до второго пришествия не обнаружат. Я ж тебя знаю, Иван, как облупленного.

— Я побывал у него на квартире, — сказал Миронов, доставая из кармана пачку документов. — В прихожей стоит полностью упакованная дорожная сумка, типа «тревожный чемоданчик». И еще вот эти документы нашел, пришлось вскрыть ящик стола.

— Ай-яй-яй. — Лещенко сокрушенно покачал головой, вертя в руках «трофейный» загранпаспорт. — Вы ведь, Иван Алексеевич, любили иногда говаривать о себе, что вы — настоящий профи? Что нынешние спецы... Наверное, вы имеете в виду таких, как я, в сравнении с чекистами, подготовленными в имперскую эпоху, просто дети, жалкие недоумки.

— Послушай, Петр...

— Как же так, дорогой полковник? — Лещенко, не обращая на него внимания, продолжил изучать попавший к нему в руки дубликат загранпаспорта. — Неаккуратно как-то у вас получилось. В том смысле, что документики-то ваши у нас оказались. Давайте-ка попробуем разобраться. Литовская виза... Открыта с третьего февраля на месячный срок... А также действующая шенгенская виза... А это что у нас такое? Ага, авиабилет... Литовские авиалинии, вылет из Вильнюса... В это воскресенье... Прилет во Франкфурт... Ну что ж, теперь картинка более или менее прояснилась.

Лещенко надел пиджак обратно, предварительно рассовав по карманам миниатюрный диктофон и документы, изъятые на квартире у заместителя главы СБ компании «Ространснефть».

— Ну что, Иван? — глядя куда-то вбок, сказал он. — Надумал, значит, вслед за бизнерами за бугор свалить? Втихую, так сказать, не получив «добро» у меня, как у своего куратора? И не поставив в известность о своем решении других заинтересованных лиц?

— Погоди, Петр, — натужно прохрипел экс-гэбист. — Еще можно все поправить. Без меня вы все равно не обойдетесь. Я ведь и сам не в курсе был, что эти ребятки решатся действовать наперекор нашим соглашениям.

— Ты что, за идиота меня числишь? — процедил Лещенко. — Бизнеры, значит, промеж себя решили свою «крышу» эдак грубо «кинуть», а ты, Алексеич, типа того, ни слухом ни духом?

Лещенко на короткое время задумался. Явка, надо сказать, была расположена очень удобно: квартира находится на втором этаже, так что «санитарам» несложно будет вынести отсюда тело на носилках, предварительно укрыв его простынкой. Время уже довольно позднее, консьержки здесь нет, доступ в подъезд перекрыт лишь дверью с домофоном. Замаскированный под обычную «Скорую» спецтранспорт, на котором отсюда вывезут тело, дежурит поблизости — «на товсь». Так что не фиг теперь терять время...