Сергей Соболев - Последний бой

— Лещенко, сколько вам пообещали, вам и господину Голубеву, люди из компании «Сауди Арамко»? [16] — повернув к нему голову, спросил банкир. — Интересно знать, каков ваш гонорар в этом деле?

— Теперь мне ясно, почему у нас под ногами все время путались чечены, — подал реплику Бушмин. — У них ведь сохраняются тесные связи с арабскими спонсорами. А вы, Лещенко, значит, работали не на контору, вернее, не на тех выходцев с Лубянки, которые внедрились в службы безопасности ряда нефтяных компаний. Вы изначально, сговорившись, очевидно, с Голубевым, смотрели в сторону нефтяных шейхов и королей, для которых Россия — первейший конкурент на мировом рынке.

— Шлепнуть его, командир? — вновь спросил Миронов.

— Обожди... — Сказав это, Лещенко посмотрел на банкира. — Вы сделали ошибку, Георгий.

— Какую? — поинтересовался тот.

— Ошиблись с выбором «крыши», разве не понятно? Надо было идти под нашу, «спецотдельскую», а не под «гэрэушную», — он кивнул на Бушмина. — Как видите, ваша «крыша» сейчас имеет бледный вид.

— Вы ошибаетесь, Лещенко, — сказал молодой банкир, демонстрирующий в эти полные напряжения минуты поразительную выдержку. — У меня отнюдь не «гэрэушное» прикрытие. Моя «крыша» — Кремль...

— Ну?! — после паузы сказал Лещенко, на которого прозвучавшая только что фраза не произвела, кажется, особого впечатления. — Сколько вам дали для торга, господа Захаржевский и Бушмин? Игорь Леонидович, у вас здесь есть портативный терминал, чтобы можно было переводить бабки со счета на счет?

— Да, — нехотя сказал Борткевич, — все необходимое, включая спутниковый терминал, имеется здесь в наличии.

— Но сейчас ведь ночь? — слабо усмехнулся банкир. — Все банки ночью закрыты.

— Не вздумайте парить мне мозги, — сразу же ощерил зубы Лещенко. — Я просто-таки уверен, Захаржевский, что вы, во-первых, упакованы по самое некуда. Что вам стоит перевести на наши счета пару-тройку сотен миллионов долларов? А во-вторых, в банках Каймановых островов и в офшорной зоне острова Науру, где обычно на счетах в таких случаях хранится безнал, сейчас как раз рабочий день.

— Мне прямо сейчас заняться этим ? — выкладывая на стол уже расстегнутый портфель, спросил Захаржевский. — А соответствующую расписку, господин Лещенко, вы мне оставите? Я ведь, по существу, просто бухгалтер. И я обязан буду покрыть недостачу из своего кармана или же предоставить какие-нибудь оправдательные документы...

— Вот что, банкир! — сказал Лещенко, переводя взгляд то на Захаржевского, то на сидящего рядом с ним Бушмина. — Бабки мы из тебя выбьем, пусть даже с мозгами! Тут ты не сомневайся! Но меня сейчас интересует ваш перстенек, тот, что с рубином! Печатка у тебя или у твоего приятеля?

— Эта вещица, — скупо улыбнувшись, сказал Бушмин, — хранится в надежном месте.

— Где именно?

— Там, откуда ты ее не сможешь взять, Лещенко.

— Полминуты на то, чтобы ты раскололся, — Гэбист посмотрел на часы, засекая время. — Для начала я велю прострелить тебе — по очереди — конечности, потом — пах, ну а если не расколешься...

На лице Бушмина появилась странная усмешка, а смотрел он теперь не на Лещенко и даже не в черный зрак пистолета с глушителем, а куда-то чуть в сторону — в сторону выхода и кормового трапа, откуда недавно в салон прошли эти двое порядком отмороженных товарищей.

— Кто смерти не боится, — произнес он вслух любимую поговорку своего старинного приятеля Мокрушина, — того и пуля сторонится!

В салоне — наискосок от выхода — прозвучали тугие хлопки: «тах-х! тах-х!.. та-тах-х!!»

Миронов, успевший было развернуться всем корпусом к выходу, с пробитой двумя пулями грудью и дырой в правой глазнице, так и не выронив пистолет, завалился назад, в пространство между столом и компактной стойкой бара...

Борткевич с ужасом уставился на нового визитера, пожаловавшего без спроса хозяина на его яхту: это был странный субъект, одетый в новый гидрокостюм черного цвета, с отброшенным на лопатки капюшоном-наголовником, перепоясанный какой-то сбруей; на поясе у него были закреплены тесак в ножнах, специальной, водонепроницаемой конструкции кобура и чехол с «плеером», проводок от которого тянулся к миниатюрному динамику, вставленному в ушную раковину...

На него же, на этого невесть откуда появившегося здесь аквалангиста, хотя правильнее было бы сказать «боевого пловца», уставился гэбист, причем глаза его, кажется, готовы были вот-вот вылезти из орбит.