Сергей Соболев - Последний бой

— Я ваш новый участковый, майор милиции Иванов! — отчеканил Рейндж, одновременно нажимая особым образом — большим пальцем правой руки — на выступ, имеющийся в рукояти подаренной ему недавно «свояком» «трости». — Я вот что хочу спросить... Тут двое мертвых граждан поблизости обнаружились. — «Трость» в руке Мокрушина приняла горизонтальное положение, указывая как бы в том направлении, где стояла «Ауди» с пулевыми отверстиями в стеклах и двумя совсем свежими трупами в салоне. — Эт-то правильно, что вы сами решили мне свои документы предъявить.

— Мочи его, Андрюха! — прорычал Игорь, выдергивая ствол из кобуры и — суматошно — взводя его. — Блядь!..

Водитель «Чероки» выхватил из-за брючного ремня «бе-ретту», с которой он минутами двумя ранее свинтил ставший ненужным, как ему казалось, «глушак».

Синхронно с ними незнакомец сделал странный взмах рукой — показалось даже, что он выронил свою «трость».

Ножны, прятавшие в себе почти метровой длины и двадцатисемимиллиметровой ширины лезвие бритвенной остроты, действительно отлетели в сторону.

Острое лезвие, описав — молниеносно! — невидимое глазу полукружье, взрезало, как опасной бритвой, горло водителю «Чероки», пластанув его почти до шейных позвонков...

Затем, как бы завершая свой смертный ход, с оттяжкой полоснуло Игорю по правой руке, смахнув заодно и пару пальцев на левой — тот, кажется, даже не сразу понял, что вместе с пистолетом он лишился и кисти правой руки...

— Перевяжи этого хмыря, — сказал Рейндж споро подоспевшей на место разборки агентессе. — Перетяни культю потуже, а не то кровью весь на фиг изойдет!.. Да вколи ему дозняк промедола... пусть кайфует, пока «карету» за ними не пришлют!..

Водитель «Чероки» еще какое-то довольно короткое время задушенно хрипел, сучил ногами, пятная землю возле джипа кровью. Но потом наконец отошел...

— Есть еще кто в доме? — спросил он у напарницы, которая принялась споро выполнять его поручение. — Пришлось вот шашкой помахать, не хотелось упускать их... И пальбу затевать на всю округу тоже стремно!

— Кажется, никого, кроме собак. Эти двое, когда уходили, вырубили свет...

"Неужели эти двое своих мочканули? — промелькнуло в голове у Рейнджа. — Тогда поделом им... Но было бы, конечно, лучше, если бы они сами себе «харакири» сделали. Или, на крайняк, сдались — не пришлось бы тогда их «шкерить»...

Он включил светомаскировочный фонарь и направил подсиненный луч на мужчину, который, — кажется, ему стало дурно — сидел прямо на земле, с чуть свесившейся набок головой, опираясь лопатками о запертую браму.

Измайлова тоже посмотрела на него, потом негромко сказала:

— Даже не ожидала, что нам так повезет.

— Уж так повезло, так повезло, — язвительно сказал Рейндж. — Я весь в кровище... блин!

— Шеф, я так полагаю, что вы уже и сами догадались...

— Конечно, догадался, детка. О чем это ты?

Доставая жгут и шприц-ампулу с промедолом из своей сумки, Измайлова в темноте усмехнулась. Она сделала инъекцию «безрукому», сунула ему — на всякий пожарный — в пасть кляп, чтобы не вздумал орать, когда пройдет болевой шок, и лишь после этого спокойным тоном произнесла:

— Человек, которого мы только что отбили, — Серебрянский Аркадий Львович.

После оглушительного фиаско в Висбадене, — кстати, второго уже по счету, если считать неудачную попытку забить «стрелку» Борису Липкину, — Захаржевский принял решение провести «уикенд» на знаменитом горнолыжном курорте в Куршевеле.

Бушмин, надо сказать, пытался остановить это форменное безобразие, в которое исподволь превращалась вся их затея с «тайными переговорами». Когда они перелетели из Франкфурта в лионский аэропорт «Лиона-Сатола» — ночь перекантовались в одном из лионских отелей, — он позвонил по контактному телефону, которым мог пользоваться лишь в случае крайней необходимости. Линию тут же перекоммутировали — ответил ему один из ближайших помощников Мерлона, который на пару с самим Мануйловым инструктировал Кондора перед спешной отправкой в забугорную командировку.

Не успел Бушмин произнести и трех слов, как его тут же перебили.

— Мы в курсе всех событий, — сказал помощник Мер-лона. — Не видим пока оснований вас отзывать. Делайте то, что велит компаньон! Все, желаю вам удачи...

Их сборная компания воссоединилась в Куршевеле в субботу, около одиннадцати утра. Устроились в двух «сьютах» в четырехзвездочном отеле «Белькот». Снаружи гостиница, которая стоит на одноименной трассе — вот уже полтора века стоит, — выглядит как типичное савойское шале. Внутреннее же убранство отличается особым шармом и утонченной, изысканной роскошью. Внутренний интерьер «сьюта», в который вселились Бушмин и обрадовавшаяся их воссоединению очаровашка Федор, был украшен дорогущими гобеленами ручной работы; в апартаментах стояла старинная савойская и афганская мебель опять же ручной работы. Имелось и джакузи... Но кого сейчас этим удивишь?