Баир Жамбалов - Оружие холода

– А он-то один перетаскивает, – обратился с каким-то выражением благоговения, после одного из таких переходов, один из моих напарников к другому.

– А ему-то что. Привычное дело, – согласился с ним другой с тем же выражением.

Как? Я тренируюсь, перевариваю всевозможные нагрузки, но вот эта работа… Да это же сильнейшая тренировка, сильнейшие нагрузки. Час такой работы с лихвой хватит. А мы втроём подрядились на целый день. А после, вечером, ноги уже не держат, лишь бы свалиться в шалаше или у костра и ничего не делать, лежать просто так. Но один? Да возможно ли такое?

– Как-то не верится, – выразил я своё сомнение.

– Да никто не верит, кто его не знает, – принялись сразу, с каким-то даже рвением, оспаривать они моё сомнение.

– А кто он такой-то? – полюбопытствовал я.

– Да он из соседней деревни, – уточняли они этот, казалось бы, неправдоподобный факт, назвав при этом его имя.

Имя! Вот оно-то и возымело на меня какой-то магический признак доверия ко всему сказанному. Я где-то слышал это имя. Где именно, в каком конкретном месте, не мог припомнить, но в городе это точно. И слышал в тоне уважительном, а может даже и в эмоции восхищения. Но слышал. Когда? Этого тоже не мог припомнить точно. И вот это-то и заставило меня поверить.

– А вы его знаете? – тут же спросил я с той же ноткой любопытства.

– Конечно. С самого детства, – чуть ли не хором, с чувством неприкрытой гордости ответили они.

– А, может, расскажете о нём, – предложил я, всё также сгораемый этим нежданно наступившим любопытством.

– Сейчас некогда. Вечером расскажу, – согласился один из них.

Разговор этот был кратким и вскоре забылся за этой тяжёлой работой. Мы больше не вспоминали его. Незаметно за всеми этими делами наступил и вечер, пора долгожданного отдыха именно для нас троих. Остальным четверым работа была только в радость.

Начались заботы другого порядка. Кто-то разжигал костёр, кто-то ставил котелок на ужин, а кто-то уже шелушил на станке свежие шишки на орехи. А вот то дневное любопытство уже вновь разгоралось во мне. Но я, всё же, решил дождаться конца ужина. Плотно поев, мы удобно расположились у костра отдохнуть, поговорить о том, о сём. Тут-то я и решил утолить вот эту наступившую жажду любопытства.

– Помните, днём обещали рассказать, – приступил я к выполнению этого намеченного, что так, всё-таки не давало мне покоя.

– Про что рассказать? – недоуменно спросило большинство, не знавшее нашего дневного разговора.

– А-а про него, – и, назвал имя того, который так заинтересовал меня, один из моих напарников.

Увидеть надо было реакцию всех при упоминании этого имени. Уважение, восхищение и даже, может мне показалось, какое-то фанатическое преклонение, всё вместе взятое выразилось в едином порыве. В отличие от меня они знали его, и притом хорошо. Или же старались показать это мне. Но, во всяком случае, от одних только высказываний, лившихся наперебой, я уже составлял хоть какую-то характеристику совершенно незнакомого мне человека. И она состояла исключительно из положительных черт. А возгласы продолжались:

– А помнишь, на речке…

– Прошлым летом…

– Вот тогда в клубе…

– А на сенокосе…

Потихоньку восторженные возгласы вошли в более умеренное русло, и стали уже не так хором высказываться об объекте вот так вдруг невольно вспыхнувших воспоминаний, созданных по моей инициативе, а вернее моим вопросом. Любой незнакомец мог теперь составить вполне определённое мнение об этом человеке из соседней деревни, такой маленькой, состоящей из, порядка, двадцати дворов. Он был как звезда политики, искусства, спорта или ещё чего-либо. Уж, во всяком случае, местная звезда – это точно. Хотя, мне доводилось слышать это имя и в городе. Так за несколько минут была составлена чуть ли полная характеристика. А потом пошли рассказы, предназначенные, в основном, специально для меня, ибо все рассказы эти для всех остальных были известны.

– А ты расскажи про тот случай, – обратился один из собирателей шишек к одному из моих напарников, упомянув для точности и время, и место этого, может быть исторического по местным меркам, события.

Наступила некоторая тишина, словно предваряя предстоящий рассказ. В том, что мне собираются поведать именно вот эту историю, я не сомневался. Видимо, она была в чём-то интересна. Уж, во всяком случае, для них. Как выяснялось в ходе этих предисловий, некоторые из них были свидетелями данного события, а один из моих напарников даже прямым участником. Но вот явится ли она для меня интересной, я не знал, не предполагал. Вряд ли. Мне уже начинало надоедать какое-то прославление культа личности местного пошиба что ли. Прежнего интереса уже не чувствовал, клонило ко сну. Всё же из вежливости я, конечно же, согласился на роль этакого внимательного слушателя. Пусть рассказывает, может, и засну под этот рассказ, хотя нельзя, потому что будет это таким неуважением. Как-то надо терпеть. И я приготовился скорее не к рассказу, а вот к этому преодолению себя. Но почему-то они, местные, зная это событие, стали устраиваться с большей удобностью. Я же прилёг возле костра, внутренне не имея никакого желания слушать очередное прославление местной звезды, хотя внешне старался не подавать виду. А тем временем один из моих напарников неспешно приступил к рассказу, который в основном-то предназначался для меня, а уж потом для остальных: