Леонид Влодавец - Таран

— Оторву! — весело пообещала Шура и затормозила. Выключив зажигание, она выскользнула из-под ремня и нырнула задом под баранку, встав коленями на пол кабины. И тут же опустила голову вниз…

Странно, но Таран не стал упираться и кричать: «Не дамся!» Хотя, вообще-то, поначалу было опасение, что эта дикая дура чего-нибудь нужное отгрызет. Нет, она кусаться не собиралась, взялась за дело с любовью. Не к Тарану, конечно, но к предмету, которым завладела, — уж точно. И так ласково у нее это получалось, что Юрка даже стал поглаживать ее по кудряшкам и по спинке. Да и вообще все настроение изменилось. Дашка — лярва, эта — курва, какая разница? А-а, пропади все пропадом!

Таран выбрал момент и отстегнул ремень безопасности. Но опять-таки не для того, чтоб отшвырнуть эту ширнутую и удрать из машины, а для того, чтоб посвободней было. По тому что на него страсть накатила, злая, темная, но отчаянная и азартная, когда уже наплевать, сколько времени эту бабу знаешь, не думаешь, чем от нее заразиться можно, и не подсчитываешь, сколько у нее шариков в голове осталось.

Он уцепился за платье и потянул его вверх. Шурка тут же отцепилась от прибора, подняла руки, и Таран одним рывком сдернул это шелковое одеяние, под которым ни клочка белья не было. Точно так же в следующий миг слетела майка с самого Тарана, а потом безумная Александра содрала с него и все остальное. Все это шмотье зашвырнули назад, за спинку сиденья.

— Ну, а теперь вот так прокатимся! — хихикнула она, вновь усаживаясь к Тарану на колени, но уже не просто так. Подцепила пальцами Юркин инструмент и пропихнула к себе в мохнатое, мокрое гнездышко.

— Вот это да! — вырвался у Тарана восхищенный шепот. — Во клево придумала!

Шура вновь пристегнула ремень безопасности, пропустив его под левой грудью, и снова завела машину.

— У-ау! — взвыл Таран, чувствуя, что и у него крыша помаленьку едет. Его охватило какое-то сумасшедшее ощущение свободы от всего. От правил дорожного движения, от одежды, от любых предрассудков, от всего того, что его еще час назад мучило. Голод, жажда, упадок сил — куда все это подевалось?

На сей раз ехали небыстро, но Шура словно бы нарочно вела машину так, чтоб ее раскачивало на рессорах то с боку на бок, то вперед-назад, ну и от этого и внутри у нее тоже происходили всякие веселенькие качания. А Таран, просунув руки ей под мышки, нежно поглаживал и пощупывал груди. Большущие, висячие, совсем не похожие на Дашкины яблочки…

— Стоп! — тяжко дыша, произнесла Шура, останавливая машину. — Будем вылезать сразу вместе, понял? Как одно четвероногое… Отстегнулись… Повернулись… Открыли дверь… Нагнулись… Держи меня за попку, чтоб не выскочил! Так… Вылезли! Ха-ха-ха-ха! Ну, теперь будем с тобой летку-енку танцевать! Помнишь такой танец?

— Не-а… — отозвался Таран.

— Ну, это вроде ламбады, только вприпрыжку… Раз, два, та-та-та-ра-ра! Раз, два, та-та-та-ра-ра!

Хотя для Тарана даже ламбада была довольно древней историей, ему удалось сделать несколько телодвижений, близких к танцу, который был модным во времена юности его родителей. Причем не отлипая от ласковой попы ширнутой Александры.

Наверное, хорошо, что на этой глухой дорожке в поздний час никого не было. Не в том смысле, что этот гипотетический господин смог бы напугать Шурку или даже Тарана. Просто он сам мог перепугаться до смерти и с воплями «Свят! Свят! Свят!» дунул бы отсюда на предельной скорости, решив, что присутствует при бесовских игрищах.

— Слышь, — хихикнул Таран, — а вообще-то мы новый танец придумали! «Юрка-Шурку» называется!

— Клево-о… — простонала та. — Ну, я готова-а…

Голая Шурка уперлась ладонями в дверцу машины, а Таран, рыча от восторга, ухватил ее за бедра и стал жадно, яростно толкать, не обращая внимания ни на прохладу, ни на сырость, ни на комаров, которым эта парочка тоже доставила немало сладких минут. Все было по фигу!

— Ы-а-ах! Ы-а-ах! Ы-а-ах! — зычно и бесстыже орала его партнерша на весь лес, и эхо моталось от дерева к дереву, будто под каждым из них лешие с лешачихами трахались.

Балдеж! Таран в жизни бы не подумал, что с незнакомой бабой, к тому же ширнутой, ему будет веселей и приятнее, чем с некогда обожаемой Дашей.

Разрядилась Шура с таким истошным визгом, будто ей туда кинжал загнали. Тарану это шибко понравилось, и он несколькими движениями все доделал. Уф-ф!

После этого Таран ощутил обалденную слабость — он ведь эдак с голодухи надрывался. Его повело из стороны в сторону, как пьяного, и он еле сел в машину, бессильно откинувшись в правом переднем кресле. Перед глазам круги пошли…