Евгений Сухов - Связной

Старший лейтенант Романцев после некоторого колебания набрал номер полковника Утехина. Звонил он ему нечасто, лишь по крайней необходимости, сейчас был как раз тот самый случай. Столь значительные и осведомленные диверсанты попадались редко, вне всякого сомнения, немцы им доверяют, именно поэтому возложили на них серьезные задачи.

Представившимся шансом следовало воспользоваться.

Так уж сложилось, что с Утехиным Георгием Валентиновичем у Тимофея Романцева сложились особые отношения — именно он полтора года назад привел его в Особый отдел НКВД двадцать третьей армии Северного Ленинградского фронта, откуда Тимофей впоследствии перешел в «СМЕРШ».

— Слушаю, — прозвучал ровный голос Утехина.

— Товарищ полковник, это вас старший лейтенант Романцев беспокоит.

— Так… Что у тебя?

— Я по поводу диверсантов… Одного пришлось ликвидировать…

— Причина?

— Идейный оказался. Не хотел говорить. К сожалению, по-другому было нельзя. Зато второй после показательного расстрела разговорился.

— Что он сказал?

— Рассказал про Бургомистрова, который работает в Народном комиссариате путей сообщения…

— Что с ним не так? — перебил Утехин.

— Его родной брат был завербован в плену немецкой разведкой и сейчас находится в «Абвергруппе-303».

— Что ж, информация полезная, — в задумчивости проговорил полковник. — За ним ничего такого не наблюдается, он на хорошем счету, но присмотреть за ним стоит. Что еще?

— Мне думается, что второго диверсанта можно использовать для дезинформации немцев.

— Вот что, Тимофей, ты буквально застал меня врасплох. Я сейчас убегаю на совещание к начальнику Главного управления контрразведки, а как приеду, так мы с тобой поговорим об этом более обстоятельно. Ты вот что, давай подъезжай ко мне. Думаю, что, когда ты приедешь, я уже буду на месте. Абакумов не любит долгие совещания.

— Понял, товарищ полковник, — охотно отозвался Тимофей, — уже выезжаю!

Сначала следовало заехать домой — предупредить Зою. Возможно, придется задержаться в Москве (помнится, три месяца назад приехал в наркомат всего-то на два часа, а пришлось остаться на целую неделю). И дело тут даже не в подписях и согласованиях, которые приходится дожидаться довольно длительное время, просто возникают вопросы, решаемые непосредственно в главке.

Закрыв кабинет на ключ, Романцев вышел из здания, где у крыльца стоял трофейный «Хорьх-108». Машина перепала ему полгода назад при отступлении немцев и принадлежала штабному полковнику вермахта. Бросив впопыхах автомобиль, застрявший в лесу, полковник пересел на танк, посчитав, что в боевых условиях броня будет понадежнее. Собственно, подобная предусмотрительность спасла ему жизнь. Наверняка он сожалел о фотографиях, оставленных в отсеке для перчаток, на которых была запечатлена его многочисленная семья: четверо мальчиков и три девочки. Жена была миловидная, но немного располневшая. Немцы предпочитают именно таких. Со снимков, сделанных где-то в гористой местности на фоне большого дома, смотрела счастливая улыбающаяся семья. Вряд ли жена и дети подозревали о том, что только случайность помогла полковнику выжить. Но, как бы там ни было, автомобиль исправно продолжал служить советскому офицеру, как совсем недавно — немецкому полковнику.

Устроившись в мягком высоком кресле, старший лейтенант повернул ключ зажигания. По проводам пробежал электрический разряд, и машина тотчас завелась, пустив клубы черного дыма. Возможно, что кому-то такой автомобиль покажется большим и тяжелым, но Тимофей полюбил его тотчас, как взял в руки плетеный руль. Пожалуй, лучше этой машины в прифронтовых условиях подобрать трудно. Восемнадцатидюймовые колеса уверенно набирали скорость и, въехав на бездорожье, легко преодолели наезженную промоину. С такой машиной без особых сложностей можно и до Берлина добраться. Знай себе, дави на газ!

Тимофей подъехал к школе, оставив машину у самых ворот, к ней тотчас подбежала вездесущая ребятня и принялась с восторгом осматривать автомобиль.

— Дяденька, прокатишь? — спросил самый шустрый из них, паренек лет четырнадцати.

Дашь этим пацанам волю, так они на шею сядут, так что следовало приструнить.

— Разумеется… до самой милиции! — охотно отозвался Романцев, строго посмотрев на паренька. — Ты мне вот что скажи, Зоя Михайловна в каком кабинете?

— А вы ее муж? — с интересом спросил паренек.

— Угадал.

— Ух ты! Она в девятнадцатом. Только сейчас у нее урок идет.