Евгений Сухов - Связной

— Вижу, что ты твердолобый, одно слово — хохол! Вот только упертости мне тоже не занимать! Выводи его, Сидорчук… на свежий воздух. А уж в отделе я с ним поговорю… пообстоятельнее. Человек он душевный, понимающий, так что времени для него мне не жалко.

Двое бойцов вывели Панченко в тускло освещенный коридор. Дверь соседней комнаты слегка приоткрылась, в узком проеме показалось привлекательное личико, но, заприметив людей в военной форме, женщина тотчас опасливо захлопнула дверь. В дальнем конце коридора громко заплакал ребенок, но вскоре, успокоенный взрослыми, примолк.

— Тебя бы, Ирод, засадить нужно было! — прозвучал вдруг из соседней двери задорный женский голос.

— Да тише ты! — урезонил супругу перепуганный мужской басок. — Услышат!

Громко протопав по гулкому коридору, Романцев вышел следом за остальными бойцами. Ночь была прохладной. Темной. Лето стремительно спускалось с горки, обдувая прохладным ветром лица. Хотелось постоять, отдышаться и никуда не торопиться, суета все это! Вот так и пробыл бы под открытом небом целую вечность.

Вытащив папиросу, он мягко размял ее в пальцах и, чиркнув зажигалкой, прикурил. Сделав две глубокие затяжки, выплюнул папиросу на грязную стоптанную траву и в ярости придавил каблуком. Не тот случай, чтобы травиться. Дышалось хорошо, и Тимофей ощущал в легких буквально каждую клеточку.

— Отведите его в подвал и посадите на хлеб и воду. Пусть отдохнет там, пока я не позову, — приказал он.

— Есть! — отозвался старшина. — Чего стоим? Топай! — поторопил он задержанного.

— Ты ничего насчет этого Панченко не перепутал? — спросил Тимофей у Копылова, когда бойцы отошли на значительное расстояние.

— Да как же можно, товарищ старший лейтенант! Это он, тот самый гад!

— А ведь батареи ему и в самом деле могли подкинуть. Чего это он их в бараке будет держать?

— Не успел, наверное, выбросить. Это ведь такое дело… Просто так под куст не бросишь. Значит, у него рация!

— Все может быть… Ладно, не придавай моим словам большого значения, разберемся! Ты куда сейчас?

— Пойду домой, не заладился у меня сегодня денечек.

— Не переживай, все образуется. Советую выпить стакан водки и проспать до обеда. Обещаю, что никто тревожить тебя в ближайшие сутки не станет. Ладно, будь здоров! У меня сегодня тоже был не самый лучший день.

На следующий день Тимофей Романцев с группой автоматчиков из двадцати человек выехал в деревню Ясиновку. Для десантирования группы подобрали удобную поляну в глубине леса и выложили треугольником три сигнальных костра, сложенных из поленьев и хвороста. Для большей безопасности на границе поляны вырыли еще и окопы. Тщательно их замаскировав, установили пулеметные гнезда, обезопасив себя от нападения с воздуха и со стороны леса. На дорогах, ведущих от поляны, Тимофей распорядился выставить патрули, выходы из леса были также перекрыты усиленными нарядами. Для координации действий между центральной группой и секторами была проведена связь. Оставалось последнее — дождаться назначенного времени и запалить костры.

Когда стрелки приблизились к без четверти двенадцать, Романцев взял факел, изготовленный из палки и намотанной на нее бересты, и зажег костер. Вспыхнувшее в ночи яркое пламя подбрасывало к звездному куполу искрящиеся щепы. На освещенной поляне оставалась только группа встречающих.

Время высадки десанта приближалось. Опыт подсказывал, что самолет должен прибыть в назначенное время — немцы педантичны даже в мелочах.

Однако прошло полчаса, а самолет все не появлялся. Может, его сбили где-нибудь на линии фронта?

— Товарищ старший лейтенант, — подскочил взволнованный старшина. — Только что прибыл курьер, близ станции Нелидово десантировалась группа из пятнадцати человек. Засечь ее средствами противовоздушной обороны не удалось. В настоящее время там идет бой между диверсантами и сотрудниками милиции.

— Туши костры! Быстро выезжаем в Нелидово! — приказал Романцев.

На место недавнего сражения указывал большой столб огня, разрывавший ночное небо отблесками: на железнодорожном узле горел состав с мазутом, и вдоль железной дороги стелились клубы черного едкого дыма, оставляя на путях золу. Затем прогремел оглушительный взрыв, заставив невольно содрогнуться, и небо озарила гигантская вспышка. Так полыхнуть могла только цистерна с бензином.

Грузовик, подпрыгивая на неровностях, подъехал к зданию вокзала. Окна расколочены, на стенах отметины от пуль. Вместо двери огромная пробоина — не иначе как от разрыва гранаты. Железнодорожные пути взорваны, и покореженные рельсы, будто бы вымаливая пощаду, изогнулись к небу.