Сергей Анисимов - Кома

Выйдя в коридор, Николай примостился у подоконника, который давал достаточно света, и находился уже достаточно далеко от туалета, и начал заполнять все пропущенные места в «истории».

– Коля, как дела? Есть что интересное? – окликнула его проходящая мимо красавица-ординатор Даша, по которой вздыхал каждый нормально ориентированный мужчина на отделении. Останавливаться она всё равно не собиралась, торопясь по своим делам, поэтому Николай только помотал головой. Вряд ли ординатору второго года могут показаться интересными его размышления. Задумчиво проводив взглядом Дашины ноги, он быстро вписал свои назначения в соответствующую графу, немедленно перейдя к стандартной, подходящей для данного случая схеме лекарственной терапии. В начале года, когда он только-только приобрёл на отделении статус врача, оставаясь тем же робковатым в глубине души студентом, готовую историю пришлось бы сначала нести куратору, а только потом на сестринский пост. Сейчас его уровень самостоятельности позволял хотя бы это.

Была уже половина одиннадцатого, и Николай с недовольством собой подумал, что первичное обследование всего одной больной заняло у него слишком много времени, а есть ещё и вторая. Кроме того, были и остальные больные, которых он сегодня ещё не видел, и один из которых, по его мнению, тоже начал понемногу «тяжелеть». Обжегшись на молоке дуют на воду, но вносить в мрачную статистику последних месяцев своего собственного потерянного больного, даже если он погибнет не от непонятной причины, а «просто» от недосмотра ленивого интерна, он не собирался.

– Коля, помнишь про разбор сегодня? Пойдёшь?

Очередная молодая доктор торопливо прошла мимо него по коридору, не затруднившись остановиться. Нет, хорошо, конечно, что он не обделён женским вниманием, но не до такой же степени… Дописав последние детали осмотра на перевёрнутую страницу и криво расписавшись, Николай встал, потянувшись плечами. Пора к новой больной, которая помоложе, а он ещё даже имя её не запомнил.

Вынув историю второй больной из-под «Январской», он обнаружил, что фамилия у неё для разнообразия самая простая – Петрова. Спокойно выслушав не слишком, для первого раза, гневное замечание молодящейся дамы с хорошо покрашенными волосами, что она ждёт его с утра, врач-интерн Ляхин с максимально уверенным видом, чётко и членораздельно провёл весь опрос, и подчёркнуто внимательно её осмотрел-прослушал-обтрогал, несколько склонив этим даму к благосклонному тону. К тому моменту, когда Николай закончил и с ней, затем с остальными своими больными, и успел поговорить с пойманной уже им самим в коридоре буквально на минуточку доцентом Свердловой, было уже без двадцати час. Времени оставалось только-только чтобы успеть попить чая из почти непрерывно кипящего в ординаторской чайника, и запихнуть в рот пару приготовленных поутру бутербродов. Мама уходила на работу в свою поликлинику ещё раньше его самого, а готовить бутерброды с вечера у Николая никогда не хватало времени, поэтому они всегда оказывались какими-то помятыми. Впрочем, учитывая то, что они проскальзывали в желудок уже озверевающего от недостатка калорий здорового молодого парня практически не останавливаясь, значения их вкусовые качества на самом деле не имели.

Он едва успел проскочить по коридору в комнату, где проходили клинические разборы, и занять чуть ли не последнее свободное место. Но сделав это Николай осознал, что установившемуся у него под воздействием проделанной работы хорошему настроению пришел конец. В сравнительно маленькое помещение, которое на отделении и прилагающейся к нему кафедре почему-то традиционно использовали для этой цели вместо конференц-зала набилось около 25 докторов разного ранга, до профессорского включительно. Вид у них разнился от напряженного до глубоко задумчивого. Разбор был «расширенный», поскольку разбирали сегодня сразу двоих больных – одного «постсекционно», то есть по результатам последовавшего за его смертью вскрытия, и одного – неуклонно, похоже, к этому состоянию приближающегося.

– Дорогие коллеги…

Действительно, вовремя успел. Если уж интерн захотел прийти на клинический разбор, то опоздание даже на половину вступительной фразы ему бы не простили. Сказали бы что-нибудь гадкое не отходя от кассы, отвели бы душу немножко.

Заведующий отделением очертил ситуацию уверенным, хорошо поставленным голосом. Хорошая причёска, отличный галстук виднеющийся из-под застёгнутого, сидящего как влитой белого халата. Николай моргнул на свой собственный халат – не взял ли в утренней спешке ещё понедельника мамин, и потом забыл проверить за почти половину недели. Не то, чтобы самого его волновало, на какую сторону застёгнуты пуговицы, но кто-то из больных может обратить внимание…