Сергей Анисимов - Кома

– Мрак.

– Да уж.

На этот раз помолчали оба.

– Иррациональная история.

– Про этого, Сониного парня уже известно немало, – осторожно сказал Корней после паузы. – Мне только что дали первичную выжимку по телефону. Родился, учился, работал. В армии не служил. Семья простая. Но…

– Вот именно, но…

– Что-то в нём такое есть, – теперь голос начальника службы безопасности «Феникса» был неуверенным, но он мог себе позволить и это, – без игр в видящего всех насквозь сурового киллера. Вместе с самим Гайдуком он протащил на себе «Феникс» через самые беспощадные годы, и ни разу не дал повода усомниться ни в верности своих суждений, ни в профессионализме действий и точности своей интуиции. Если он колеблется, – значит на то имеются причины.

– Что-то странное, цепляющее. Мне кажется, Анатолий Аркадьевич, что и Соня это почувствовала, – а она уже не та наивная девочка, которой Вы её знаете. Она поменялась. И это не то, что Вы можете подумать, – до этого скорее всего не дошло… У парня что-то сидит в душе, какой-то чёрный железный гвоздь, который не даёт ему согнуться и гонит вперёд. У меня такое ощущение, что он знает, что делает.

Гайдук открыл рот, но не сказал ничего, чтобы не спугнуть тот «прокол», который сейчас гнал Корнею слова и картинки из пустоты. Сам он мог подобное в бизнесе, вырывая предикторскую информацию из окружающего острыми клыками профессионала. Но только из таблиц и многомегабайтных баз данных, прогоняя маркетинговые «простыни» и сотни страниц бюрократически-сухих научных, финансовых и производственных отчётов филиалов, отделов и фирмочек через свои слезящихся от монитора глаза. Он всегда поражался тому, что Корней может такое в работе с людьми.

– Я никогда не повернусь к нему спиной, – сказал начальник СБ, подняв взгляд на своего собственного начальника, напряженно его слушающего. – Но я не буду становиться у него на пути. Сидящий сейчас в 20 метрах за стенками Аскольд Ляхин – мертвец. Он уже покончил с собой, у него осталось только то, что ему нужно сделать. Задача. Что-то выше нашего понимания. Это тот этап, когда даже настоящий, оттренированный до бритвенной остроты солдат или ломается, или становится бойцом, – я много раз видал такое ещё там . Если мы его оттолкнём – он уйдёт и сдохнет так, как ему положит судьба. Скорее всего, – с пулей в спине, потому что стрелять ему в лицо, мне кажется, сейчас рискнёт не каждый. И мы никогда не узнаем, что он хотел рассказать. Или узнаем из газет, когда, возможно, будет поздно. Про диабет и деньги, – это, может быть, просто слова. Почему он пришёл именно к нам, – я не представляю. Совсем. Но узнавать сейчас про это, или нет, – это будет Ваше, Анатолий Аркадьевич, решение. Я это решать не буду. У меня мороз по коже.

Он замолчал. Молчал и Гайдук, протискивая слова Корнея сквозь себя ещё и ещё раз. Слово «мертвец» его поразило, только сейчас он понял, что оно было безошибочно точным. Такие глаза, смотрящие одновременно и вперёд, и внутрь, он помнил у своего деда, пережившего две войны где-то там, где в людей не стреляют, – потому что убивают их ножами, бесшумно, чтобы не поднять тревоги. Дед почти ничего не рассказывал до самой своей смерти, и только потом, через два десятка лет, мама передала оставшиеся от него бумаги и старые письма от незнакомых его внуку людей. Прочтя их, давно взрослый, женатый уже Анатолий орал и бился головой о кафель ванной комнаты так, что напугавшаяся своего поступка мама визжала снаружи, зовя на помощь. Он никогда этого не забыл. «Замоли за меня», – были последние слова деда в больнице, обращённые непонятно, как тогда казалось, к кому. Сейчас мёртвый дед посмотрел на него сквозь стены – глазами сидящего в кресле приёмной живого парня 25 лет, – и сердце всесильного хозяина тысяч людей и миллиарда рублей, вращающихся в механизмах промышленной империи, созданной им из обломков и дерьма, схватило ледяным холодом.

– Да, – сказал он вслух, глядя на Корнея оцепенело от своего собственного «прокола». Первого с детства, как когда летаешь во сне и видишь невозможные, яркие цвета крыш соседних, самых высоких домов. – Я не верю, что любое, что он может сказать, способно так…

Он не смог, не нашёл чем закончить. Хозяина «Феникса» поразило то, насколько произошедшее за последние минуты в этой комнате было ненормальным. Не согласующимся с примитивной биографией и молодым лицом рядового, копеечного врача со странным именем Аскольд, которого он мельком увидел в ведущем в его кабинет коридоре. Это почему-то не собиралось облегчённо забываться, и от этого неожиданно было страшно.