Сергей Майдуков - Смертельный вояж

Почти у самого берега, когда Рита решила, что самое страшное уже позади, она почувствовала, будто зацепилась за водоросли. Высвободив руку, она поплыла дальше, но вдруг испытала острую боль, как от ожога. Неожиданно сердце, и без того работавшее на пределе, забилось еще сильнее. Рите показалось, что горло сжало стальной хваткой, что она не может дышать. Беспорядочно хватая воздух ртом, она барахталась в воде. «Что со мной?» — спрашивала себя Рита. Паника заставляла ее выполнять ненужные движения, из-за чего нос и рот заливало соленой водой.

И тут Рита осознала, что это конец. Ей ни за что не выбраться на берег, до которого оставалось всего несколько метров. Сдаться? Пойти на дно, стать пищей для крабов и мелких рыбешек?

Изо всех сил работая немеющими руками, Рита кое-как преодолела последние метры, отделяющие ее от спасительной суши. Несколько минут она просто стояла по грудь в воде, не в состоянии сделать ни шагу вперед, а отдышавшись, побрела к берегу.

Выбираться пришлось на четвереньках. Собирая по пути одежду, Рита отошла от моря подальше и повалилась на песок. Лишь сейчас она рассмотрела следы на руке — тонкие, длинные, ярко-красные, исполосовавшие кожу, словно раскаленная проволока. «Медуза, — поняла Рита и, обдумав случившееся, решила: — Если я выжила, когда была на волосок от смерти, то справлюсь и с остальным».

С этой мыслью она вытянулась на песке, показавшемся теперь родным как никогда. Как ни странно, но недавний шок придал ей сил для борьбы. Рита снова поверила в себя. Она поняла, что выберется из чужой враждебной страны вопреки всем опасностям, трудностям и ловушкам.

Ведь что, как не дыхание смерти, рождает в нас желание жить? Вся человеческая жизнь — это бегство от смерти.

Глеб пересек улицу, прошел по пустынному в этот утренний час скверу и, не поздоровавшись, сел на скамейку рядом с ожидавшим его Володей. Некоторое время они молчали, глядя в разные стороны. Со стороны их можно было принять за совершенно незнакомых мужчин, которые избегают смотреть друг на друга.

Шли люди, с собаками и без, пролетали шкодливые городские воробьи, бродили раскормленные голуби, обленившиеся настолько, что не удосуживались взлетать из-под ног прохожих. Все они существовали в одном мире, но не замечали друг друга, занятые своими делами. Они были чужими и неинтересными друг другу.

Подумав об этом, Глеб решил, что хорошо бы сейчас встать и отправиться восвояси. Кем приходится ему этот полный мужчина, отдаленно смахивающий на друга юности? И какое ему дело до Риты, от которой остались лишь воспоминания, да и те нерадостные? Зачем он вмешивается в дела этих двоих? Во имя былой любви? Звучит так напыщенно и слащаво, что сплюнуть хочется. Тогда в чем дело? Гуманизм? Дружба? Долг? Стремление помочь ближнему? Все это лишь громкие слова. Яркие, трескучие, как праздничные петарды.

«Не все можно выразить словами, — вдруг понял Глеб. — Я вызвался помочь… просто потому, что хочу помочь. Нет, не так. Я помогаю, потому что не могу иначе. Потому что иначе я буду уже не я. Значит, я ввязался в это потому, что я такой, какой есть».

— Ну? — пасмурно спросил Глеб. — Зачем звал? Что-то новенькое выяснилось?

— Выяснилось, — подтвердил Володя.

Голос у него был напряженный, как будто он сомневался, стоит ли выкладывать свою новость.

— Так и будешь тянуть резину? — поинтересовался Глеб, повернувшись к бывшему другу. — Говори, если есть что сказать.

— Злишься на меня, — вздохнул Володя. — И правильно делаешь, Глеб Жеглов. Не должен был Шарапов уводить у тебя девушку.

— Рита не кобыла, а ты не цыган, — грубо оборвал его Глеб. — И не надо тут про Жеглова с Шараповым заливать. Нет их больше. А может, и не было никогда.

— Были, Глеб, были. Я сам все разрушил. Прости, если можешь.

— Ближе к делу, ладно?

— Хорошо, — согласился Володя. — Мне Рита звонила.

— Значит, нашлась?

— Не совсем.

Глеб поднял брови:

— Что значит «не совсем»?

— Звонить-то она звонила, — пояснил Володя, — но не со своего телефона. Я даже сперва на вызов отвечать не хотел.

Что-то покоробило Глеба в этом признании. Если бы он посидел и спокойно поразмыслил, то понял бы, что именно. Мог ли муж похищенной колебаться, прежде чем ответить на звонок с незнакомого номера? Да ни секунды! Ведь это могли быть похитители, объявившиеся, чтобы назвать сумму выкупа. Или полицейский. Или врач. Короче говоря, люди, с тревогой ожидающие вестей о судьбе близких, хватают трубку сразу. А Володя, видите ли, на вызов отвечать не хотел. Почему?