Олег Пауллер - Псы войны - дневники Шеннона

– Ситуации в Стране Кайя. Деревни расположились вдоль Равнинной дороги, соединяющие Кларенс с Туреком. В них проживает около двадцати тысяч душ. Кроме местных корнеплодов они культивируют какао и сахарный тростник, занимаются резьбой по дереву и ткачеством. Плантации концентрируются вокруг трёх крупных селений. Во времена колонии здесь имелось почти две с половиной сотни хозяйств. Они выращивали какао, хлопок и кофе, дававшие две трети экспортной выручки. На них были заняты до пятидесяти тысяч рабочих, включая членов их семей. Сейчас продукцию дают только сорок две плантации, остальные – заброшены. При первой же возможности начнём осмотр Страны Кайя и оценим возможности рекультивации экспортных культур…

Шеннон отвлёкся, делая пометки в своём блокноте. Потом он вырвал из него листок и протянул Хорасу записку. Комиссар внимательно её прочёл, но никак не реагировал. Тем временем, Морисон продолжил свой доклад:

– Сахарный завод давно не функционирует, поэтому сахарный тростник используется для производства «бакки», туземного пива. Другим источником дешёвого алкоголя, называемого «тодди», являются кокосовые пальмы…

– После совещания, – рука Хораса коснулась Шеннона, – я собрал нужную информацию.

– Северные бакайя насчитывают около десяти тысяч душ и занимаются, в основном, земледелием. Это самая многочисленная и отсталая часть населения. С экономической точки зрения их территория также бесполезна, как и Страна Винду. В колониальное время это был источник дешёвой рабочей силы. Точной информации о территории, лежащей за Хрустальными Горами, практически нет. Это всё!

– Не густо, – в растяжку произнёс председатель. – Может есть смысл расспросить вождей об их племени?

– Я пытался выудить информацию у Адама Пира и Калина Верда, но они несут всякую чушь.

– Что правда, то правда. Наши члена Комитета часами готовы обсуждать принадлежность участка земли тому или иному клану, спорить над текстом статьи закона, но честно рассказать о положении вещей в своём племени не готовы…

– Я отвечу за них, – вдруг произнёс Морисон. – Основной причиной молчания вождей бакайя является депопуляция. С ней столкнулись практически все колонизаторы Тропической Африки: и наши, и французы, и бельгийцы. Считают, что в депопуляции виноваты эпидемии и работорговцы, но это не так. Её главные виновники – попы, снижение численности населения в Африке – их заслуга. Да-да-да! Они запрещают многоженство, воюют против кормления грудью до четвертого года жизни ребенка и благословляют трудовую повинность беременных женщин и кормящих матерей!

– Статистика ООН показывает, что до рабочего возраста доживает треть населения Зангаро, – вступил в разговор Дусон. – Представляете, коллеги, чтобы на работу вышел один, нужно, чтобы двое умерли!

– При здешних условиях питания единственный выход – кормить детей грудью до четвертого года жизни, когда организм ребенка окрепнет и приспособится к существованию, Вы это знаете, господин председатель, – посмотрел Морисон на доктора. Тяжело вздохнув, Окойе кивнул. Склонив голову в бок, он слушал советников.

– Что бы не пропало молоко, мать перестает быть женой: на четыре года она выходит из строя. При здешнем темпераменте её муж должен иметь много жен. Но священники из религиозных соображений разрушили традиционную семью с ее тысячелетним укладом. Многоженство пахнет исламом, кормление грудью взрослых детей – не эстетично и аморально, оно оскорбляет чувства!

– А сельскохозяйственные работы? Вопрос стоит прямо: либо допускать женский труд, либо нет. Мы говорим «да» потому, что женщины работают лучше мужчин: мужчины здесь, в Африке, – охотники и скотоводы, к длительному труду не привыкли, а женщины трудятся в поле и дома с детских лет!

– Вот вам и объяснение, коллеги, почему вожди бакайя скрывают от нас, что творится у них в племенах. Я подозревая, что аналогичные процессы идут у Винду!

– Вы что-то предлагаете, коллега? – спросил Морисона Окойе.

– Я настаиваю на секуляризации общественной жизни!

– Мне кажется, что это несколько несвоевременный шаг.Я предлагаю вернутся к этому вопросу позже. – Хорошо, Морисон?

– Да, доктор!

– А что у нас преступностью, господин комиссар?

– Даже тем минимальным числом людей, мне удалось навести порядок в городе и наладить сбор кое-какой информации. В этом мне помогли прежние сотрудники жандармерии и полиции.

– Вы их проверяли на надёжность?