Сергей Глазков - Нелюдим

НЕЛЮДИМ: Что с Зуевым?

СВЕТЛАНА: Всё в порядке. Доктор сказал, что жить будет. Вот только…

НЕЛЮДИМ: Что?

СВЕТЛАНА: Только с памятью будут проблемы.

НЕЛЮДИМ: Это неважно. Это даже хорошо…

СВЕТЛАНА: Что ж тут хорошего?

Носов и Якушев спускаются в подвал. Носов стучит кулаком по двери.

НОСОВ: Подъем!

Ганошин поднимается с кушетки.

ЯКУШЕВ: Господин Лозинский интересуется вашим решением?

ГАНОШИН: Я его не меняю.

Якушев разводит руки в стороны.

ЯКУШЕВ: Господин Лозинский не привык, когда ему отказывают.

ГАНОШИН: Другого ответа не будет.

ЯКУШЕВ: Извини, мужик, но сам напросился.

Носов подходит к Ганошину и наносит удар в живот. Ганошин вскрикивает и сгибается от боли. Носов бьет его сверху локтем. Ганошин падает на пол. Носов продолжает его избивать ногами. Якушев дает команду Носову остановиться. Тот отходит в сторону. Якушев присаживается к Ганошину.

ЯКУШЕВ: Продолжать?

Ганошин плюет кровью на ботинок Якушева.

ЯКУШЕВ: Зря. Документы ты всё равно подпишешь. Не ты первый, не ты последний.

Якушев вытирает плевок об Ганошина.

ЯКУШЕВ: Но только потом ты будешь очень долго поправлять свое здоровье.

Якушев кивает Носову. Тот продолжает избивать Ганошина.

Врач Еникеев заканчивает операцию, снимает перчатки и маску. Отправляет их в урну.

ЕНИКЕЕВ: Везите в реанимационную.

МЕДСЕСТРА: Жить будет?

ЕНИКЕЕВ: Будет. Но с памятью будут проблемы.

МЕДСЕСТРА: Это хорошо. Забудет то, что с ним случилось…

Медсестра Светлана идет по приемному покою. Нелюдим поднимается и перегораживает ей дорогу. Она видит его лицо с множеством шрамов и отшатывается.

НЕЛЮДИМ: Извините, что напугал…

Светлана успокаивается и машет рукой.

СВЕТЛАНА: Ладно. Ладно. Что вы хотели?

НЕЛЮДИМ: Что с Зуевым?

СВЕТЛАНА: Всё в порядке. Доктор сказал, что жить будет. Вот только…

НЕЛЮДИМ: Что?

СВЕТЛАНА: Только с памятью будут проблемы.

НЕЛЮДИМ: Это неважно. Это даже хорошо…

СВЕТЛАНА: Что ж тут хорошего?

Носов и Якушев спускаются в подвал. Носов стучит кулаком по двери.

НОСОВ: Подъем!

Ганошин поднимается с кушетки.

ЯКУШЕВ: Господин Лозинский интересуется вашим решением?

ГАНОШИН: Я его не меняю.

Якушев разводит руки в стороны.

ЯКУШЕВ: Господин Лозинский не привык, когда ему отказывают.

ГАНОШИН: Другого ответа не будет.

ЯКУШЕВ: Извини, мужик, но сам напросился.

Носов подходит к Ганошину и наносит удар в живот. Ганошин вскрикивает и сгибается от боли. Носов бьет его сверху локтем. Ганошин падает на пол. Носов продолжает его избивать ногами. Якушев дает команду Носову остановиться. Тот отходит в сторону. Якушев присаживается к Ганошину.

ЯКУШЕВ: Продолжать?

Ганошин плюет кровью на ботинок Якушева.

ЯКУШЕВ: Зря. Документы ты всё равно подпишешь. Не ты первый, не ты последний.

Якушев вытирает плевок об Ганошина.

ЯКУШЕВ: Но только потом ты будешь очень долго поправлять свое здоровье.

Якушев кивает Носову. Тот продолжает избивать Ганошина.

Дед Василий и участковый Горбатов сидят на веранде за столом. Дед Василий угощает Горбатова обедом. Вдвоем они едят щи.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Может, по соточке?

ГОРБАТОВ: В другое время, дед, не отказался бы. А сейчас – нельзя. Работа.

ДЕД ВАСИЛИЙ: А я пропущу.

Дед бежит в лом и быстро возвращается с бутылкой, в которой плещется мутная жидкость.

ГОРБАТОВ: Ты когда-нибудь залетишь со своим самогоном.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Не залечу. Сейчас не то время, чтоб залетать. Это раньше за самогоноварение наказывали, а сейчас – нет.

Дед Василий наливает в стакан самогон, поднимает стакан вверх и смотрит сквозь жидкость на солнце.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Слеза! Раньше такой не получалось.

ГОРБАТОВ: Чего ж?

ДЕД ВАСИЛИЙ: Ингредиенты были не те.

Горбатов машет рукой и продолжает есть.

ГОРБАТОВ: Раньше – натуральные. А сейчас – химия.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Не скажи. На каких дебильных веществах раньше настаивал?

ГОРБАТОВ: Дубильных…

ДЕД ВАСИЛИЙ: Ага. Ну, черника… Ну, смородина… чай…

ГОРБАТОВ: А теперь?

ГОРБАТОВ: А теперь айва, кизил, и даже хурма. Попил – будто на Востоке побывал.

ГОРБАТОВ: Мне на дубовой коре больше нравиться.

ДЕД ВАСИЛИЙ: О вкусах не спорят.

Дед Василий пьет самогон. Крякает от удовольствия и заедает щами.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Я ж его для себя варю, а не на продажу.