Олег Кондратьев - Двойной захват

Ничем не защищенный конец стержня длиной около метра выглядел на расстоянии таким хрупким и безобидным. А «светит» во все стороны – мама не горюй! Ну да пока не особенно страшно. Расстояние до него метров пять. Это значит, чтобы схлопотать приличную дозу, надо не так мало времени – минут двадцать-тридцать. Хотя сейчас все равно никто не знает силы излучения.

Ладно, побоку пока теорию! Вот уж действительно: промедление смерти подобно. С крановщиком тоже после будем разбираться. Сейчас – связь с постом управления работами, где находится начальник мастерской:

– Петрович, слушай внимательно. Все вопросы потом. Быстро вызови на кран Попова. Только его! И чтобы даже дышал там по моей команде! Дальше, вызови Генку к себе. Да пусть хоть пинками поднимают и гонят! Налей ему пол-литра для меня. Скажи, что я жду в зоне. Он знает, что делать. Да не дергайся, начальник, а со всеми своими докладами обожди. Минут двадцать или полчаса. Попытаемся исправить все своими силами. Хрен тебе, а не гарантии! Будь все время со мной на связи, точнее, с Солодовниковым: он у меня на «Каштане». И не мешай советами и распоряжениями! Да, химика с доктором высвистай на ЦДП, пусть уже сейчас разворачивают там все, что положено в экстренных случаях. Все, поехали!

Сергей обернулся к своим замершим подчиненным и заговорил нарочито неторопливо и спокойно:

– Теперь, ребятки, слушай меня очень внимательно. Пока мы здесь, у стеночки, да еще уровнем чуть пониже хранилища, ничего не страшно. Раз эта хреновина не хочет падать сама вниз, попробуем подтянуть ее вверх, в контейнер. Хорошо, что трос с блока не слетел. Его надо зафиксировать. Нет, Фомич, я сам пойду.

Эй, мичман Попов! На кране! Молодец, что уже на месте. Вижу тебя. Наблюдай внимательно со своей голубятни и ничего не делай, что бы ни случилось! Лучше ручонки свои шаловливые обломай сразу, а то ведь я рано или поздно из зоны-то выйду и сам их тебе засуну, знаешь куда! Шучу. Только по моей команде, Витя! Уже не шучу. Теперь заткнись. Пойдем-ка отсюда, ребятки. У нас несколько минут есть, сейчас антидот поднесут.

Он первым по стеночке вышел из помещения хранилища, поднялся по вертикальному трапу на верхнюю палубу и подошел к леерному ограждению зоны строгого режима, специально выбрав место под самым навесом ходовой рубки: оно не просматривалось с ПУРа. Матросы кучкой разместились вокруг. С другой стороны леера уже стоял Марков с явно выраженными следами ночных излишеств на лице, но серьезный и молчаливый.

– Гена, все принес?

– Обижаешь, начальник!

– Ребятки, это – антидот, – все понимающе заулыбались, – прекрасно, что вам всем это так хорошо знакомо. Обстоятельства у нас исключительные. Не пьянки ради, а здоровья для! – Все дружно закивали. – Принимаем по очереди внутрь по полстакана, запиваем водой. Потом можно закурить. Фомич, проконтролируешь. На все про все даю пять минут. Делай, как я!

Сергей стянул рабочую рукавицу с правой руки и, не снимая тонкой резиновой перчатки под ней, взял от Маркова стакан, не прикасаясь «грязной» одеждой ни к чему более.

Процесс этот был давно уже до автоматизма отработан между офицерами – начальниками смен. Конечно, перед входом в зону строгого режима еще в тепле и тишине каюты «лечебную» дозу принимали обязательно. Но кто ж выдержит потом четыре или даже восемь часов непрерывной работы без допинга? С собой туда ничего не возьмешь. Нет, взять-то можно, но там и оставить навечно придется, потому что от «грязи» бета-частиц посуду не отмоешь, а уж проникающая радиация… Кому охота бета-, гамма-закусь употреблять? Но одноразовой предварительной дозы никак не хватало на весь срок смены. Вот и превращался свободный от работ напарник в заправского стюарда или сиделку по уходу за тяжелобольным: когда на тарелочке, когда просто в карманах поднося к известному месту все необходимое. Ну там закусочка, запивочка, закурочка. Короче, полный профилактический комплекс мер по обеспечению радиационной безопасности с пятиминутной задушевной беседой для расслабухи: «А поговорить?» Стоя друг от друга на расстоянии полуметра, на палубе, на свежем воздухе, разделенные тоненьким леером и, ни в коем случае, не прикасаясь друг к другу. Иначе «стюарду» придется бежать на ЦДП и под душем отмывать все точки соприкосновения.

Марков налил в стакан из бутылки на три четверти спирта, из другой долил до верха воды. Это была их с Сергеем установившаяся норма: крепость получалась градусов семьдесят. Кто-то не разводил шило вовсе, кто-то поганил его до крепости обычной водки. На флоте в этом отношении вообще максимальная демократия: даже во время коллективных пьянок на стол ставят бутылки с чистым шилом и бутылки с водой: мол, разбавляй, как привык. И тара питьевая предлагалась не меньше стакана. Опять же демократия и принцип максимального удобства: во-первых, сооружай себе, сколько душа просит, а во-вторых, попробуй-ка в рюмке развести спокойно.