Сергей Коротков - На острие победы

Вскоре показался и состав. Удивительно, но фары локомотива не светили, никакие прожектора, выявленные Кочергиным, не включились, а сам поезд вызвал недоумение у беглецов. Что-то в нем показалось неестественным, бесформенным. Железная громадина двигалась вперед очень медленно, редко стравливая пар, огромным мастодонтом проплывая мимо залегшей на опушке троицы. По спинам побежали мурашки, руки замерзли от страха, скрежет колесных пар, казалось, оставлял рубцы на сердце. Помышлять о набеге на поезд расхотелось, как и совершать сие действо. Состав хорошо охранялся, больше чем какой-либо другой, к тому же оказался коротким и жутким. Длина его, всего в несколько вагонов, удивила старшину. Но больше всего всех троих поразил груз, перевозимый поездом, – на трех из семи специальных платформ под гигантским брезентовым шатром возвышалась конструкция немыслимых размеров. Метров десять в высоту, около тридцати в длину и с десяток в ширину. Какая военная техника могла иметь такие масштабы, никто из троих солдат не мог припомнить или придумать, пока сержант бронетанковых войск Синчук не ахнул, завидев торчавшую из-под покрывала брезента спарку орудийных дул.

– Охрене-еть! Твою ж дивизию-ю… – вскрикнул он, но старшина вовремя заткнул ему рот своей заскорузлой ладонью.

– Ты че, козел, на хрен, угробишь нас всех! Никогда про тяжелую осадную артиллерию не слышал? Ленинград и Севастополь такие вот шняги и обстреливали. Теперь точно капутики настанут нашим пацанам на той стороне фронта! Эх-х.

И тут ответ опытного танкиста, продолжавшего всматриваться в очертания сверхтяжелого военно-технического гиганта, плывущего мимо, обескуражил остальных:

– Это не пушка… Это танк, братцы! Мля буду, не верю своим глазам, но это танк. Самый здоровенный танк в мире!..

Из радиограммы руководителя операции «Улей» бригадефюрера СС А. Штоффе уполномоченному СД III VI Управления СД-Заграница дивизиона «Восток» штурмбаннфюреру СС К. Залишу, 24 мая 1943 г.:

«… Дистанционное сопровождение трех сбежавших заключенных из лагеря содержания военнопленных «Гольдбах» до границы провинции района Кибартай обеспечено в рамках выполнения пункта 12 операции «Улей». Визуальное знакомство беглецов с объектом «R» произведено на участке железнодорожного пути у 6-го семафора перегона Велау – Норкиттен. Дальнейшее сопровождение подставных через территорию Литвы и Белоруссии поручено службе штурмбаннфюрера СС Гринберга ».

Шифровка агента «Мазура» восточнопрусского отдела ГРУ в 8-й отдел 1-го Управления ГРУ НКО СССР, 26 мая 1943 г.:

« В подтверждение прошлой информации о стягивании немцев на орловско-курском направлении наблюдается полномасштабное передвижение войск вермахта по маршруту Кенигсберг – Каунас. Объект «грызун» ночью замечен на перегоне Велау – Норкиттен в восточном направлении. Подтверждаю наличие передвижного утяжеленного спецсостава, тщательной маскировки, усиленной охраны СС и батальона резерва вермахта. Поиском депо-ангара занимаюсь. Сведений от РДГ не имею. Местная периодика «Кенигсберг Альгемайне Цайтунг» сообщила о ликвидации группы диверсантов под Голдаи. Проверяю. Возможно, наши. Немцы пунктуально и скрупулезно извещают в газетах обо всех ЧП в регионе. Есть подозрение, что Абвер таким образом оповещает своих агентов у вас. Дополнительные сведения уточняю ».

В кабинет комиссара госбезопасности 3-го ранга Судоплатова заглянул офицер-смежник:

– Павел Анатольевич, срочно сбор у Меркулова через… э-э… – вошедший взглянул на часы, – уже через три минуты.

– Аврал обычно через пять, а тут три?! Где пропали мои две минуты? – По лицу комиссара, вставшего из-за рабочего стола, мелькнула ирония.

– Так две ж на беготню по коридорам, товарищ комгосбез 3-го ранга. Сами знаете, телефонная связь часто занята с этими горячими заморочками на фронте.

– И в тылу тоже! Знаю, понял. Принято. Иду.

Коллега испарился за дверью, Судоплатов нахмурил лоб, уставившись на стол. На зеленом сукне у опытного кабинетного разведчика все лежало так же аккуратно, как и в сидоре полевика: стопочки бумаг, папки с документами, пепельница, карандашница, лупа и сверток карт. Особо важные текущие документы хранились в ящиках стола, самые секретные вместе с запасными обоймами к «ТТ» и початой бутылкой водки в сейфе.

Комиссар знал, точнее, догадывался, по какому вопросу после утренней радиограммы мог собрать у себя нарком государственной безопасности СССР. Это не дела берлинского отдела – там всем занимался Эйтингон. И не работа немецких диверсантов в тылу наших фронтов на орловско-курско-белгородском направлении перед предстоящим масштабным наступлением, за которыми шныряли особисты ГУКР «СМЕРШ», вновь образованного ведомства в недрах наркомата обороны. И даже не поиск агентов Абвера здесь, в Москве.