Андрей Воронин - Комбат. Игра без правил

Подумав секунду, дядя Саня отложил в сторону лопатку, которой переворачивал биточки, и юркнул в кладовку, пока Светка еще была там и не успела остыть.

Все еще блаженно улыбаясь, Игорь Тереничев проделал обратный путь до своего поста. Искусная Светка за короткие двадцать минут трижды выжала его досуха, и теперь у него слегка заплетались ноги, а мир перед глазами все еще продолжал ритмично раскачиваться взад-вперед, как на качелях.

Помимо воли вспомнив, что это были за качели, Игорь снова испытал возбуждение, отозвавшееся глухой ноющей болью в его опустошенном сосуде страсти.

«Не баба, а соковыжималка», – привычно подумал он про Светку, входя во вверенный его попечению коридор.

В коридоре было тихо и пусто, да иначе и быть не могло. В конце концов, это был даже не служебный, а запасной выход, расположенный на отшибе и не заложенный кирпичом просто на всякий случай. Через эту дверь порой входили только таинственные гости Погодина, да и то лишь в те дни, когда Старика почему-либо не было в клубе, да мордатые представители «крыши», появлявшиеся, как по расписанию, первого числа каждого месяца на своем черном «Грандчероки» с хромированными подножками и кожаным салоном.

Первое число было позавчера, Старик сидел у себя в кабинете, так что гостей ждать вроде бы не приходилось. Игорь приостановился и закурил, чувствуя, как ароматный дым вирджинского табака заполняет пустоты в легком, словно воздушный шарик в теле, проникая, казалось, до кончиков пальцев.

– Хорошо, – вслух сказал он и приоткрыл дверь.

– Эй, Квазимодыч, – позвал он, – я вернулся.

Квазимодыч не отвечал. Привыкнув к царившему в наружном коридорчике полумраку, Игорь прошел несколько метров до угла и выглянул в тамбур. Квазимодыч сидел на стуле и, похоже, кемарил, свесив голову на грудь.

– Птичка утром прилетела и давай в окно стучать, – бодро заговорил Игорь, подходя к напарнику. – Как тебе не надоело, как не стыдно столько спать?

Квазимодыч не реагировал. Как видно, толстяка совсем разморило после полной приключений ночи, и пребывающий в игривом настроении Игорь шутливо толкнул его в плечо. Квазимодыч качнулся и мягко повалился на бок, мешком плюхнувшись на пол.

– Оба-на, – сказал Игорь и присел над напарником, чувствуя неприятный холодок в районе диафрагмы. Ему показалось, что Квазимодыч мертв, как ножка стула.

Бывший тяжеловес, однако, дышал, хотя и выглядел так, будто побывал под товарным поездом. Все лицо и перед его белой рубашки были залиты кровью. Приглядевшись, Игорь сообразил, что вся эта кровища, похоже, вытекла из носа, который, хотя это и казалось невозможным, стал еще более кривым и расплющенным, превратившись во вспухшее кровавое месиво. На затылке у Квазимодыча красовалась громадная сочащаяся гуля, и, хорошенько поискав, Игорь обнаружил на штукатурке прямо напротив наружной двери преизрядную округлую вмятину. Фанерная заслонка на смотровом окошечке была аккуратно закрыта и заперта на крючок, но ржавая металлическая сетка, точно по центру выгнутая и перепачканная кровью, валялась на полу в стороне.

– Оба-на, – повторил Игорь.

Перед его внутренним взором во всех деталях предстало то, что произошло здесь в то время, как он трахал Светку в бельевой кладовке. Человек, сумевший одним ударом вырубить стодвадцатикилограммового Квазимодыча прямо через забранное металлической сеткой окошко, был, несомненно, опасен, и пришел он сюда явно не чаи распивать. Тереничев представил, как будет выглядеть его получасовая отлучка в свете приключившегося здесь безобразия, и замычал от досады: надо же было такому случиться! Будь он на месте, нос Квазимодыча, наверное, все равно был бы сломан по второму разу, но этим дело и кончилось бы. Пройти дальше запертой двери визитеру не удалось бы, а если бы и удалось, то набежавшая охрана быстро отбила бы у него охоту шляться по ночным клубам. Даже в том случае, если бы этот фрайер со смертоубойным ударом сумел бы как-то расшвырять набежавшую охрану и все-таки пройти, куда ему там было надо, непосредственной вины Игоря Тереничева в этом не было бы, хотя пройти сквозь десять человек охраны, сплошь состоявшей из бывших боксеров и подавшихся за длинным рублем ментов, мог бы разве что Терминатор. Теперь же получалось, что виноват во всем именно он, Игорь, хотя в чем именно он виноват, Тереничев еще толком не знал. Впрочем, для увольнения хватило бы и сломанного носа Квазимодыча вкупе с тем, что в помещение клуба проник злоумышленник. В том, что это был именно злоумышленник, сомневаться не приходилось: нормальные посетители себя так не ведут.