Всеволод Филипьев - Ангелы приходят всегда

– Что ж? Соловья баснями не кормят. Прошу к столу, дорогие гости! Отужинаем, – хлопотал Станислав Федорович, усаживая Синильгу и Лазаря. – Живу один, так сказать, без прекрасной дамы, так что уж извините, если что не так.

– Все так, дорогой Станислав Федорович, вы всегда вкусно угощаете, – поспешила успокоить старика Синильга, садясь к столу.

После ужина потекла беседа. Синильге хотелось показать Лазарю, насколько поразителен мир таких людей, как Станислав Федорович, насколько глубока и крепка их любовь к родине, несмотря на то что в современной России многие из них никогда не были. Но для Синильги они сами являли собой «Россию», – ту дореволюционную, императорскую, овеянную славными легендами и тайной.

Станислав Федорович отличался словоохотливостью, и Синильга лишь направляла разговор в нужное русло. Лазарь слушал внимательно, перед ним словно оживало малоизвестное прошлое.

– Трудно самим о себе свидетельствовать, – говорил старик, подливая гостям чай. – Да, мы сыны России, оплакивающие ее. У меня одна старинная знакомая в Аргентине, так никогда и не приняла местного гражданства, считая себя гражданкой Российской империи… Но нужно справедливо смотреть на вещи, и тогда должно признать, что ни одна империя не разрушилась, пока была духовно здорова, а если империя рушится, значит, внутри нее произошли какие-то необратимые изменения. Как думается, одной из причин падения русской православной монархии стало забвение частью народа своей исконной исторической задачи – сохранения православной церковности и государственности. Однозначно, советские не имели духовной и политической преемственности от исторической России. Появилось великое «Белое дело», «Белое движение». Русское «Белое дело» в его лучших проявлениях имеет глубокий смысл – религиозный, патриотический и государственный. Первое, военное проявление «Белого дела» – это лишь начало. «Белая борьба» продолжалась и продолжается. Мы в эмиграции с юности заучивали постулаты «Белого дела» по нашему замечательному философу Ильину. Красиво ведь. Душу возвышает. Послушайте: «Господь зовет! Сатаны убоюсь ли?», «Моя молитва, как меч; мой меч, как молитва», «Служу России, отвечаю Богу», «Молиться, любить, творить и умереть в свободе», «Учись любить царя», «Любовию ведом, жертвою очищаюсь». Не нужно, разумеется, идеализировать. На земле даже самое светлое человеческое дело не совершенно до конца. Но, тем не менее, можно говорить, что после видимого поражения Белой армии начался Великий исход. Исход этот нужно понимать в духовном смысле, как исход народа Божия, избравшего мысленную пустыню вместо жизни под знаменами богоборцев. Исход этот начался не только в страны изгнания, но и в России – во внутренние катакомбы, в сокровенные катакомбы русской православной души…

Слушая Станислава Федоровича, Лазарь подумал, что он напоминает ему старика Архипыча. Тот о многом успел беседовать с Лазарем в абхазском отшелии. «Вот ведь, – думал инок, – жили они по разные стороны "железного занавеса", никогда друг друга не видели, а рассуждают, как родные братья, как братья по духу».

– Так где же она, историческая Россия? – спросил Станислав Федорович и, помолчав, сам ответил: – Она продолжила свою жизнь в лоне Русского Православия, и еще она – в праведных людях, подлинных гражданах Святой Руси, а такие, слава Богу, не переводятся… Мы – монархисты, но и монархизм должен быть воцерковленным и духовным. Только внешний, политический монархизм не поможет России, ибо восстановление монархии – дело не политическое, а духовное. А коль скоро истинная Россия жива в Православной Церкви, то нужно беречь чистоту Православия, как зеницу ока. Никакого отступления от Православия, никакой лжи! Вы спросите о рецептах подлинного возрождения России? Они просты и не мной сформулированы – это всенародное покаяние в грехах вероотступничества и цареубийства. Но дело не только в России. Русский бунт семнадцатого года – это проявление глубокого мирового кризиса, который заключается в отказе большей части человечества от подлинного духовного опыта, связанного с христианской православной традицией. По большому счету, выход из всемирного духовного кризиса возможен лишь через возврат к вечным христианским основам духовного бытия человека. Но реально ли это, друзья мои?.. Богу возможно все, но Бог не насилует. А хочет ли этого человечество? Вот и получается, что остается лишь малое стадо – Церковь. И Церковь сию не одолеют врата ада! Существование церковного ковчега до конца времен – для нас великое утешение, ибо всегда остается путь ко спасению.