Леонид Влодавец - Фартовые ребята

Десять не десять секунд, но на раздевание Никита много времени не потратил. Потом отвернул край одеяла и, осторожно перебравшись через Светку, улегся в серединку, между жаркими, влажными, нежно-атласными женскими телами, раскинул руки в стороны и нежно, не стискивая, обнял обеих. Потом мягко просунул левую коленку между ляжек Люськи, а правую пристроил тем же образом у Светки. Бока Никиты оказались между их горячими и тугими животами, он мягко прижался и потерся сперва о Светкин, потом о Люськин.

Пальцы его неторопливо ощупывали их увеличившиеся, потяжелевшие груди, с оттянувшимися, удлинившимися сосками. Чем-то похожие, в чем-то разные даже на ощупь. В ответ на эту ласку четыре руки принялись гладить его по спине и по плечам, животы поплотнее прижались к его бокам, наконец, две пары губ потянулись к нему справа и слева, он тоже прильнул к ним и поцеловался с обеими сразу.

— Хватит баловаться… — задыхаясь произнесла Светка. — Пора дело делать, паровозик ты наш… Люсеньку сперва, она тебя давно не кушала. А я посмотрю, порадуюсь за нее…

Люська ни благодарить за царскую милость, ни возражать не стала. Лишь прошептала еле слышно:

— Только тихонечко, животик не раздави…

Никита послушно перенес колено через Люськино бедро, уперся руками в простыню, чтоб не наваливаться на брюхатую партнершу, и тут же ощутил, как ловкие пальчики ухватили его за прибор.

— Это я, Мальчиш-Плохиш, подлую измену устроил! — уморительно кривляясь, хихикнула Булочка и, поглаживая правой рукой то Никиту, то Люську, левой стала проделывать всякие хулиганские штучки с Никитиным оборудованием. То ворошить его головкой Люськины волосики, то поглаживать ею Люськины ляжки… Наконец она нащупала липкие краешки и мягко потянула Никиту вперед. Тот бережно и осторожно прижался к Люське, даже не толкнувши, а как бы наплыв на нее. И медленно погрузился в эту маленькую домашнюю Африку.

— Как просила, кисанька: запихнули тебе нежненько-мягенько, плавненько-сладенько! — просюсюкала Светка, на секунду отползла к изголовью и включила оранжево-алый ночничок. Теперь она могла во всей красе любоваться тем, как Никита возится с Люськой. Булочка обняла Люську за шею, положила ей руки на груди и стала плавно вращать их, потирая друг о друга.

Ну а Никита, плавно прогибаясь, отводил душу нежными погружениями в Люську, которая — он этого не знал! — после гибели Серого два месяца ничего веселого не имела, и при наличии пуза иметь не надеялась. Поэтому бедняжка лакомилась от щедрот госпожи Булочки, надеясь, что все протянется подольше и что Светуля не отберет у нее этот подарочек раньше времени.

Светка ничего, конечно, отбирать не собиралась, но и тянуть кота за хвост тоже не намеревалась. В конце концов, она просто из христианского человеколюбия поделилась, а не по обязанности. Ей и себя надо было порадовать. Поэтому Булочка делала все от нее зависящее, чтоб Люська не млела от переживания, а поскорее разряжала конденсаторы и освобождала место…

«Девятка» малинового цвета с тонированными стеклами притормозила напротив пивбара с гордым названием «Раковый корпус». Большая часть народа, который посещал это заведение, либо уже забыла великий роман Александра Исаевича, либо вовсе его не читала. Но вот задумку того господина, который эдак назвал свое заведение, очень даже понимала. Огромный неоновый рак с усами и клешнями озарял округу манящим алым цветом. Пиво тут было всегда свеженькое, а раки, креветки, вобла и прочие аксессуары, кончая солеными баранками и сухариками, заставляли радоваться самых придирчивых ценителей. Конечно, студенты местного мединститута, которые при наличии финансов изредка посещали заведение, называли в своем кругу этот пивбар «Канцерогеном», но менее интеллектуальная публика этого наименования не признавала.

Несколько граждан, сидевших в малиновой «девятке», вообще-то с удовольствием посетили бы пивняк, но на сегодня у них были другие планы. С некоторым нетерпением они поглядывали на выход из «Ракового корпуса», посматривая при этом на часы. Автомагнитола наяривала какую-то дурацкую, но веселенькую песенку:

Но на мордах пассажиров «девятки» особого веселья не просматривалось. Чем ближе подходили стрелки к 19.00, тем больше озабоченности появлялось.

— Не придет? — задал риторический вопрос водитель.