Евгений Бугров - Интеллектуальный взрыв

– Откуда вы приехали?

Бандит с трудом разлепил веки, мутным взглядом посмотрел ему в лицо и прохрипел:

– Ничего. Рамиль вам скоро устроит в Москве… – Он закашлялся, харкнул кровью, глаза его закатились.

Бандит дернулся всем телом и затих.

– Готов, – равнодушно констатировал Григорий и повернулся к Джохару. – Теперь не мешало бы принять граммов этак по сто пятьдесят, а то и двести. Как думаешь, командир?

– Значит, все-таки в Москве, – произнес Джохар. – Пошли, Гриша. Мне надо срочно докладывать в Махачкалу.

Ахмед Аббасович сидел у окна и читал газету. Его очки сползли на кончик носа, но он их не поправлял, так как периодически бросал взгляды на улицу. Там было какое-то оживление. Жители кучками возвращались из центра поселка и о чем-то переговаривались. Саркар утром сказал имаму, что участковый полицейский зачем-то в пять часов собирает людей на площади у памятника погибшим героям Отечественной войны.

Раздался звонок в дверь. Имам удивился. Он не ждал гостей.

– Открыто, входите! – крикнул Ахмед Аббасович, встал и пошел в прихожую.

На пороге стоял Рафаил, молоденький участковый их поселка. Он был в форме с погонами старшего лейтенанта, что немного удивило имама. Обычно Рафаил ходил по поселку в гражданской одежде.

– Ты чего? Проходи, Рафаил.

– Здравствуйте, Ахмед Аббасович. – Полицейский переминался с ноги на ногу и был явно смущен. – Я на секунду.

– Но все равно не здесь же нам говорить.

– Нет. – Участковый помотал головой. – Я вам только сказать… – Он достал из нагрудного кармана куртки лист бумаги, сложенный вчетверо, развернул его и протянул имаму.

На самом верху крупными буквами было означено: «Их разыскивает полиция». В центре объявления красовались две фотографии. На одной был запечатлен скуластый, обросший щетиной мужчина с холодным взглядом, на второй – его сын Рамиль.

«Лицо простодушное и доверчивое. Это когда он был студентом, – понял имам. – Ему здесь лет двадцать».

Внизу было сказано, что это опасные преступники. Любой гражданин обязан сообщить в правоохранительные органы об их появлении. Анонимность гарантируется, обещана награда за любую информацию. Сумму имам разобрать не успел, так как нули слились вдруг в одну длинную темную полосу.

Внешне он остался спокоен. На лице маска. Только губы плотно сомкнулись, образовав тонкую синеватую линию, а морщины вокруг рта обозначились еще резче. Не глядя в лицо участковому, он вернул ему объявление.

– Ахмед Аббасович, я вынужден развешать это по поселку. – Полицейский виновато улыбнулся. – Мне начальник приказал.

– Раз приказал, то развешивай, – холодно произнес имам.

– И еще. Мне кажется, что Рамиль здесь не появится, но если это произойдет, то надо будет принимать меры. Я знаю, вы к этому никакого отношения не имеете, но все равно… – Участковый на секунду запнулся. – Просто, понимаете, дело очень серьезное.

– Ты хочешь сказать, что если он придет ко мне, то я не должен буду его укрывать, иначе стану соучастником. Мне надо будет сообщить тебе об этом, – четко произнес имам.

– Да. – Участковый облегченно вздохнул.

– Хорошо, Рафаил, я тебе сообщу. Есть еще что-то ко мне?

– Нет, больше ничего, Ахмед Аббасович, спасибо. – Участковый переступил с ноги на ногу, неловко повернулся и вышел, не попрощавшись.

Имам закрыл за ним дверь на запор, хотя днем никогда этого не делал.

– Кто там? – крикнула из зала жена.

– Ахмад приходил, предлагал мне черенки черного винограда. Я сказал, не надо, – громко ответил имам.

– Правильно, не надо, – согласилась женщина.

Ахмед Аббасович вернулся к окну, взял в руки газету, но не видел букв, закрыл глаза и почувствовал в себе пустоту. Как будто он стоял на каменном столбе, торчавшем из пропасти. Ему стало душно, трудно дышать.

Имам быстро оделся.

– Ты куда? – спросила жена.

– Пойду прогуляюсь, – ответил он, не глядя на нее. – Зайду в аптеку, таблетки куплю.

Имам боялся встретить по дороге кого-либо из односельчан, но этого не случилось. Он миновал поселок и пошел в горы.

«Вот и все, – обреченно мелькнуло в голове. – Да, правильно, больнее всех ранят близкие. Рамиль, сынок!»

Ахмед Аббасович вспомнил Омара Хайяма.

Он шел, не думая, куда идет. Ноги сами несли его по знакомому маршруту. Идти было тяжело, сердце колотилось в груди, дышалось с трудом. Но имам специально задавал себе такую нагрузку, чтобы отогнать страшные мысли о том, что жизнь прожита совершенно напрасно.