Виктор Снежко - Чувства замедленного действия

Вместе с Лошкаревым, худым и длинным, как коломенская верста, Косихин битый час шмурыгал двуручной пилой корявый сутунок неизвестного ему дерева. Тупые зубья пилы никак не хотели вгрызаться в древесину. Полотно пилы, словно живое, охало и визжало, а то и вовсе останавливалось, зажатое намертво в сыром разрезе.

С горем пополам, собрав в кучу всех богов и боженят, бойцы накромсали с десяток чурок. Испустив облегченный вздох, Косихин принялся за колку. Да не тут-то было. Крученые чурбаки ни в какую не желали раскалываться. Тяжелый топор-колун отскакивал от них, как от резиновых. Чуть не плача, старшина молотил колуном по неимоверной твердости чуркам, от которых во все стороны летели только жидкие щепки, годные разве что на растопку.

Являясь истинно городским жителем, Косихин этот трудоемкий процесс наблюдал прежде лишь в кино. Управившись с дровами, он натянул на себя разгрузочный жилет с полным боекомплектом и, прихватив автомат, побрел на третий пост. Лучше спокойно отсидеться за бетонными плитами, чем снова попасться на глаза Костину. Не приведи бог, еще работу отыщет.

Голубой скворечник функционировал, и Косихин направился к нему. Вообще-то покупать ему было нечего, не нуждался он ни в куреве, ни в чем-либо другом. Дома, в Новосибирске, жена по его просьбе купила ему в дорогу пятьдесят пачек недорогого «Луча» – будут меньше стрелять сослуживцы. Как будто знала, что дешевых российских сигарет здесь днем с огнем не сыщешь, а на наличествующие импортные – цены астрономические, не то что покупать – смотреть страшно.

За стеклом маячила довольно симпатичная продавщица. На вид лет тридцать, не девочка, конечно, но и назвать ее старухой – взять грех на душу. Мягкий овал лица, минимум косметики, пухлые губы, слегка тронутые бледно-сиреневой, с перламутром, помадой. Из-под белой вязаной шапочки вились до плеч темно-каштановые волосы. Карие глаза давали основание полагать о естественном цвете ее волос. Ей очень шла малиновая куртка со светлыми нарукавными отворотами из искусственного меха.

– Здравствуйте, – первым поприветствовал ее Косихин.

Женщина приветливо улыбнулась. Взгляд был доброжелательным и немного застенчивым, что несколько озадачило Косихина. Поведение ее в корне отличалось от поведения других уличных торговок. К русским милиционерам те относились если не с открытой враждебностью, то, во всяком случае, с плохо скрываемой ненавистью. Впрочем, как еще ОНИ должны относиться к человеку с ружьем, пришедшему незваным гостем в ИХ дом и порушившему ИХ семейный уклад, ИХ традиции, ИХ обычаи. Простому человеку глубоко плевать, что где-то там наверху не поделили что-то между собой политики, что не хватило у них ума мирно разрешить возникшие проблемы… Большие чины остались в далекой и недосягаемой выси, а рядом с ними – протяни руку – русские военные, «источники всех бед и лишений». Словом, терпели, как временное неизбежное зло.

– Купить что-нибудь желаете? – спросила киоскерша, пронизывая Косихина карим взглядом.

– Посмотреть подошел, – пробурчал Косихин.

– Глядите. Может, купите кофе? Ваши больше все на чай налегают, – ненавязчиво предложила она.

– Спасибо, от кофе я плохо сплю, – покривил душой старшина, опасаясь, как бы вежливая торговка не заставила его раскошелиться.

Ничего нового, кроме нескольких шоколадок в пестрых глянцевых упаковках, в предложенном ассортименте не имелось. Пора было уходить, но необъяснимая сила тянула магнитом к голубому ларьку, не давала уйти прочь. Причина таилась, вероятнее всего, в вежливом поведении смуглянки. Она первой пошла на контакт.

– Меня зовут Хафиза, по-русски, не знаю, как перевести.

В открытом окне показалась ее рука. Косихин осторожно пожал ее своей лапой, нуждающейся в воде, мыле и ножницах.

– Василий.

– Вот и познакомились.

В воздухе повисла напряженная пауза.

Неожиданно блуждающий взгляд Косихина выхватил среди разноцветья шоколадных оберток маленькую яркую упаковку с резиновым изделием, известным всему взрослому населению.

Дурашливо хихикнув, он ткнул корявым пальцем в стекло скворечника:

– Неужели покупают?

Хафиза пожала плечами:

– Авось пригодится кому-нибудь. Тебе, например.

Последние слова Косихин пропустил мимо ушей.

– Кораном не запрещено? – спросил он.

– Коран – для нас, а это – для ваших солдат.

– До конца командировки точно не пригодится, – уверенно заявил Косихин. – Не те условия… для размножения.