Андрей Воронин - Слепой против бен Ладена

– Да уж, отличный, – с досадой проворчал Уэбстер. – Ваша взяла, Дмитрий. Вы нас... как это будет по-русски?.. умыли. Да, умыли! К сожалению, я, в отличие от вас, не уполномочен делать исторические заявления, но мне кажется, что тут двух мнений быть не может. Все козыри у вас на руках, вы победили. Я сегодня же доложу о вашем предложении директору, а он, надо полагать, поставит в известность президента. Мистер Бернстайн станет действовать по своей линии, так что госсекретарь будет обо всем уведомлен не позднее завтрашнего утра...

– ...И вопрос решится в кратчайшие сроки, а именно в течение какого-нибудь полугода, в самом крайнем случае – года, – иронически подхватил Андреичев. – Нет, джентльмены, – уже другим тоном добавил он, забирая фотографию и пряча ее в карман, – так мы с вами ни о чем не договоримся. Джон, неужели вы не понимаете, что у нас с вами просто нет времени на болтовню и бюрократические проволочки? Сегодня мы знаем, где искать этого мерзавца, а завтра он просто растворится – ищи ветра в поле! И потом, волокита не в ваших интересах. Пока вы будете решать и взвешивать, пытаясь выторговать более выгодные условия, а заодно тянуть из Адамова стратегически важную информацию, мы тоже не станем сидеть сложа руки. Ваш приятель знает, какой теплый прием ждет его на земле Америки. В отличие от смертников, которые взрывают себя в барах, он – человек неглупый. Попав в наши руки, он не откажется в обмен на некоторые послабления поделиться кое-какой информацией, способной нанести очень существенный урон как международному престижу Соединенных Штатов, так и рейтингу нынешней администрации США. Простите, что я разжевываю элементарные вещи, но вы сами меня вынудили...

– Это вы должны нас извинить, Дмитрий, – возразил Уэбстер, как обычно быстро сориентировавшись в обстановке. – Не знаю, как мистер Бернстайн, а я порядком растерялся. Вы правы, действовать надо очень быстро, оставив соответствующее процедурное оформление на потом...

– Я решительно протестую! – снова встрял Бернстайн. – Без ведома госдепартамента...

– Так поставьте госдепартамент в известность, черт подери! – резко перебил его Уэбстер. – Разве не для этого вы здесь? Все, что от вас требуется, это немедленно связаться с начальством и выйти на госсекретаря, минуя промежуточные инстанции. Если вы не в состоянии этого сделать, так и скажите, я займусь этим сам.

– Это неслыханно, – беспомощно развел руками Бернстайн.

– Вы ошибаетесь, – возразил Уэбстер. – Случается и не такое. Именно в таких ситуациях, мистер Бернстайн, становится ясно, кто чего стоит. Вы со мной согласны, Дмитрий?

– Вполне, – ответил генерал Андреичев, бросив красноречивый взгляд на часы.

– Прошу извинить. – Уэбстер встал. – Мы с мистером Бернстайном должны ненадолго вас покинуть. Нам нужно сделать по паре звонков. Чувствуйте себя как дома.

– Благодарю вас.

Уэбстер удалился в соседнюю комнату, сопровождаемый Бернстайном, который в данный момент здорово смахивал на лысого воробья, только что получившего удар током при попытке выклевать что-то из электрической розетки. Дверь закрылась, мгновенно отрезав их голоса, и Андреичев отметил про себя, что в этом непрезентабельном с виду офисе великолепная звукоизоляция. Можно было также предположить, что установленный в соседней комнате телефонный аппарат подключен к линии связи, защищенной от прослушивания по последнему слову техники.

Впрочем, все это генерала Андреичева уже не касалось. Он отлично выполнил задание, уложив американцев на обе лопатки. Такое достижение следовало отметить. Твердой рукой налив себе водки, Дмитрий Владимирович стал пить, смакуя каждый глоток и прикидывая в уме, каких наград его удостоят за столь блестяще проведенную операцию.

Длиннобородый араб в чалме и светлом халате, сидевший на фоне белого полотняного задника, кончил говорить.

– Записано, – сказал оператор.

Араб медленно кивнул.

– Качество нормальное? – спросил он. – Повторять не придется?

– Можно проверить, – ответил человек с камерой, – но я уверен, что все в порядке. Включить воспроизведение?

– Не стоит, – отказался араб. Казалось, он напряженно думает о чем-то своем, имеющем лишь косвенное отношение к тому, что происходит в данный момент. – Если ты говоришь, что все в порядке, значит, так оно и есть. Ты хороший оператор, да продлит Аллах твои дни. Можешь быть свободен.

Поблагодарив, тот собрал аппаратуру и ушел. Бородач встал, распрямившись во весь свой почти двухметровый рост, отдал охраннику АК-47 – полностью исправный, готовый к бою, но без единого патрона в магазине, – снял халат, под которым обнаружился строгий европейский костюм, и повесил его на спинку стула. Поверх халата легла размотанная чалма, а за ней последовала длинная, темная с проседью накладная борода. Телохранитель сгреб все это и бережно повесил на сгиб локтя. Еще двое арабов, один из которых был черным, как сапог, а другой просто очень смуглый, свернули и унесли установленный посреди викторианской гостиной полотняный задник. Очередное послание, содержавшее напутствия воинам ислама и угрозы в адрес его врагов, было благополучно записано.