Андрей Воронин - Слепой против бен Ладена

Федор Филиппович немного поразмыслил, а потом взял у Глеба меню.

– Пожалуй, – согласился он, рассеянно листая плотные глянцевые страницы. – Поесть все равно надо, так почему бы не сделать это здесь? Не в "Макдоналдс" же мне на старости лет идти... Кстати, а почему ты говоришь по-французски? Заблудился? Позволь тебе напомнить, здесь Лондон, а не Париж.

– Совершенно верно, – продолжая улыбаться, согласился Сиверов. – Именно поэтому я и говорю по-французски. Вероятность того, что официант окажется франкоговорящим, здесь все-таки не так велика, как в Париже.

– Вероятность того, что он знает русский, еще меньше, – проворчал Потапчук, который без постоянной практики успел основательно призабыть язык Вольтера и Дюма.

– Ох, не скажите! Нашего брата здесь столько, что местная сфера обслуживания начала активно осваивать великий и могучий... Как говорится, я русский бы выучил только за то, что на нем говорит Березовский! И потом, знаете ли, происхождение обязывает...

– Ага, – начал Федор Филиппович, которого упоминание о Березовском навело на кое-какие интересные мысли. Но тут подошел официант, и ему пришлось прерваться, чтобы сделать заказ. – Ну, и какое же у нас теперь происхождение? – поинтересовался он, когда официант удалился.

– Самое что ни на есть французское, – объявил Глеб. – Перед вами свободный журналист, сотрудничающий с крупнейшими информационными агентствами Европы...

– А информационные агентства в курсе, что с ними сотрудничает такой ценный кадр?

– Вряд ли, – легкомысленно признался Сиверов. – Да и зачем? Пусть это будет для них сюрпризом.

Федор Филиппович немного помолчал. С самого начала предполагалось, что Слепой будет действовать на свое усмотрение – не как шпион, собирающий и регулярно передающий в центр информацию о противнике, а как свободный оперативный агент, самостоятельная боевая единица, нацеленная на достижение конечного результата любыми средствами. Он был волен сам выбирать эти средства, да и цель, если хорошенько разобраться, перед ним стояла не вполне конкретная – действительно, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И все же Федор Филиппович был сильно удивлен такой легенде.

Подобные легенды хороши, когда их тщательно готовят заранее, всеми мыслимыми средствами обеспечивая их правдоподобие. В процессе разработки такой легенды создается новый человек с фальшивой биографией, которая может выдержать любую, даже самую тщательную, проверку. Но когда что-нибудь в этом роде сочиняется прямо на ходу, в силу оперативной необходимости, и подкрепляется только парочкой состряпанных на скорую руку липовых удостоверений и личной наглостью...

Видимо, оперативная необходимость и впрямь была велика, раз Глеб пошел на такой риск. Федор Филиппович ничего не знал о том, как Слепой провел эти дни, чем занимался, что успел узнать и сделать за это время. Похоже было на то, что успел он немало. Доподлинно генералу было известно лишь то, что Слепой отправился в Вену повидать некоего Пауля Шнайдера, занимавшегося пересылкой зашифрованных посланий. Там, в Вене, произошла какая-то дикая, до сих пор не проясненная австрийской полицией история с нападением на агента по продаже недвижимости, закончившаяся смертью Шнайдера и полным уничтожением его компьютера и всех цифровых носителей, имевшихся в квартире. Затем погибли двое старых агентов, завербованных и внедренных еще в семидесятых годах прошлого века.

А взрыв на одной из вилл в Зальцбурге, о котором почти двое суток без умолку болтали средства массовой информации? Он произошел вечером того же дня, когда взорвалось британское нефтехранилище Бансфилд; не было известно, существует ли между этими двумя происшествиями хоть какая-то связь и имели ли они отношение к деятельности Сиверова. Федор Филиппович подозревал, что связь есть, раз уж Слепой, уехав в Австрию, так быстро обнаружился в Лондоне.

Генерал Потапчук хорошо знал своего агента и ждал от него именно таких, решительных и быстрых действий. Однако энергичность, с которой Сиверов принялся переворачивать старушку Европу вверх дном, его немного смущала. А главное, было совершенно непонятно, почему Глеб, наплевав на все законы конспирации, в обход оговоренных заранее, надежных, проверенных каналов связи, нарушив все мыслимые и немыслимые правила, в том числе и те, которые им же самим и были установлены, вдруг позвонил прямо Федору Филипповичу домой из лондонского уличного таксофона и, не дав ему вставить ни словечка, назначил эту встречу.