Андрей Воронин - Слепой против бен Ладена

Он еще колебался, не зная, с какого конца взяться за дело, которое обещало быть очень неприятным, когда дверь дома беззвучно и резко распахнулась ему навстречу. Аль-Фаттах вскинул пистолет и замер – в дверях появился Халид бен Вазир собственной персоной. Одет он был по-домашнему – в мягкий спортивный костюм и шлепанцы, а вид имел такой, словно в отсутствие аль-Фаттаха вовсе не работал, а предавался беспробудному пьянству. Он и шел как-то странно – мелкими, неуверенными шажками, запрокинув голову; красные припухшие глаза выделялись на побледневшем и мокром не то от пота, не то от слез лице. Очков на нем не было, волосы торчали в разные стороны, а движения были неуверенными и порывистыми, как у пьяного или человека, находящегося под действием какого-то наркотика.

Он был не один. За спиной у Халида, прикрываясь им как щитом, стоял какой-то человек. Аль-Фаттах мысленно ужаснулся: что же это за неверный, которому оказалось под силу в одиночку нейтрализовать Хасана с его людьми?!

– Ба! Кого я вижу! – на хорошем немецком воскликнул неверный. – Ты поступил очень глупо, Фарух аль-Фаттах, явившись сюда не раньше и не позже, а именно сейчас. Но я рад тебя видеть. Теперь, по крайней мере, мне не придется бегать за тобой по всей Европе.

Аль-Фаттах ужаснулся вторично, услышав свое имя, знать которое не полагалось никому, кроме его собратьев по оружию. Неизвестно, какой вред этот неверный успел нанести священному делу джихада, но то, что Фарух аль-Фаттах потерян для этого дела окончательно и бесповоротно, не вызывало сомнений.

У неверного было два пистолета, оба с глушителями – как и сам аль-Фаттах, он явно не хотел впутывать в это дело местную полицию. Один пистолет был приставлен к виску Халида, а другой неприветливо смотрел из-под его локтя – смотрел не куда-нибудь, а прямо в лицо Фаруху, хотя неверный, державший его в руке, не мог его видеть из-за плеча Халида, а значит, по идее, не мог и по-настоящему прицелиться. Не мог, это верно; но ведь целился же! Аль-Фаттах проверил это, немного сместившись влево, и ствол пистолета плавно повернулся, снова нацелившись ему в лоб.

Бежать было поздно и некуда, а главное – незачем. Халида бен Вазира постигла участь худшая, чем смерть, – худшая, разумеется, с точки зрения его уважаемого дяди и Фаруха аль-Фаттаха. Халид имел неосторожность живым попасть в плен к неверным, а он, да сократит Аллах оставшиеся часы его жизни, слишком много знал.

– Самое лучшее, что ты можешь сделать, аль-Фаттах, это застрелиться, – сказал неверный из-за спины бен Вазира, который стоял на крыльце с отсутствующим видом. Он явно не соображал, где находится и что происходит.

– Не понимаю, – презрительно обронил аль-Фаттах, стоя посреди ярко освещенного двора, как живая мишень, – к чему эти разговоры.

– Обычно, – с насмешкой ответил неверный, – у меня просто не хватает времени сказать таким, как ты, что я считаю их просто комками засохшего навоза, что застряли в хвосте больной верблюдицы. Ты, сын хромого шакала и шелудивой ослицы, смотришь в глаза собственной смерти и ничего не можешь сделать! Скажи, грязный ублюдок, каково это – смотреть в лицо смерти и быть беспомощным?

Фарух аль-Фаттах с трудом подавил вспыхнувший гнев. Никто не смел так разговаривать с ним, никто! После таких слов кто-то из них двоих был просто обязан умереть. Но... К чему, действительно, вся эта болтовня? Неверный намеренно старался его оскорбить, заставить потерять голову, хотя ничто, казалось бы, не мешало ему просто спустить курок...

Или что-нибудь мешало? В душе аль-Фаттаха, пробившись сквозь холодную как лед и горькую, как морская соль, жгучую ненависть, робко распустился цветок надежды. Профессионалы не тратят времени на пустую болтовню, если это им не нужно. Аллах свидетель, Хасан и его люди не могли умереть без боя. Здесь была перестрелка, и... А что, если у неверного просто не осталось патронов?

– Я знаю, кто ты, – снова заговорил незнакомец, – знаю, на кого работаешь, кому служишь...

– Я служу Аллаху! – надменно сообщил араб.

"Беретта" в его руке была нацелена в голову Халида – по той простой причине, что прицелиться в прятавшегося за бен Вазиром человека было невозможно, и еще потому, что Халид в любом случае должен был умереть. Он был полезным человеком и многое сделал для воинов Аллаха, но теперь пробил его час. Халид мог послужить – или уже послужил – бесценным источником информации о своем уважаемом дяде и его планах, а о том, что любого человека можно без особых усилий заставить говорить, Фарух аль-Фаттах знал не понаслышке.