Константин Амур - Небесные огни. Часть первая

У одного из них – высокого амбала, сбоку под курткой явно выпячивался ствол.

«Ничего не боятся бандиты», – отрешенно подумал Шелест.

На проспекте, в утреннем потоке машин, творилась та же история. Дорогие импортные машины, не церемонясь, подрезали легковушки попроще. В них сидели, преимущественно, субьекты криминальной наружности.

Виктор не чувствовал себя беззащитным на улице. Под два метра ростом, широкоплечий, центнер весом, брюнет с короткой стрижкой, в свои тридцать лет он изрядно позанимался спортом, отдавая предпочтение дзюдо, а потом каратэ. Отслужил в армии, закончил Технологический институт имени Ленсовета по специальности инженер-химик-технолог.

Получил диплом уже в начале перестройки и, толком не поработав по специальности, вынужден был уйти, так как начались задержки с зарплатой. Да и зарплата инженера быстро стала мизерной при огромной инфляции. Потом пытался работать в кооперативе, но долго не смог, глядя на бегающие свиные глазки хозяина-прощелыги.

Зарабатывал на жизнь ремонтом квартир богатых клиентов, благо освоил несколько строительных специальностей еще в студенческих отрядах, разъезжавших по всему необъятному СССР в периоды летних каникул.

Карманных денег хватало, даже выбился в бригадиры, умело составляя смету ра-бот не в убыток себе и подчиненным. Через одного из своих клиентов он и познакомился с доктором Руигом, приехавшим в Санкт-Петербург на симпозиум по вопросам экологии. Богатый предприниматель, на которого работал Шелест и ценивший его за интеллект и порядочность в делах, попросил Виктора быть переводчиком и гидом иностранца. Шелест, в бытность закончивший среднюю школу с иностранным уклоном, куда его определила мама, довольно бегло говорил по-немецки и по-испански. Этого было недостаточно, чтобы заняться профессиональным переводом, как его родители, но к дальнейшему изучению языков душа не лежала, что очень расстраивало его мать. А лежала душа к химии, потому и окончил другой институт.

Виктор согласился на неожиданное предложение и на следующий день его представили немцу.

Доктор Ханс Руиг, гражданин ФРГ, был разносторонней личностью. Руководил прикладной лабораторией по экологической проблематике. Попутно выращивал арабских скакунов, имея конюшню на двадцать голов. Его привлекали экологические технологии, не наносящие ущерба окружающей среде, и новые достижения в науке, ранее неведомые и непостижимые в своей сути.

Так или иначе, у Виктора с первого же дня заладились отношения с господином Руигом, демократично просившим называть его просто по имени Хансом.

Западный Тибет

окрестности монастыря в Шангшунге

март 1939 года

Несколько всадников и вьючных косматых лошаденок не спеша двигались по дну длинного ущелья, зажатого с двух сторон уходящими на заоблачную высоту каменными стенами. Ощутимо запахло уборной.

– Кажется, прибыли! – сказал своим спутникам монах-проводник, слезая с седла и задирая голову вверх. В ущелье дуло как в аэродинамической трубе и приходилось кричать на ухо друг другу, чтобы что-нибудь услышать.

– Это что, с монастыря?! – недовольно произнес Вальтер Клюге, разглядев на скалах продукты человеческой жизнедеятельности. – Не могли другого места найти?!

– Что же братьям, копить дерьмо наверху?! – озорно улыбнувшись ответил монах и философски заметил. – А потом, всегда нам на голову валится чье-то дерьмо! Разве не так?!

Его спутники улыбнулись, ничего не ответив.

Ветер рвал полы горных курток, выдувая остатки тепла из-под одежды. Толстые шерстяные свитера мало помогали от переохлаждения, поэтому единственным спасением было движение.

– Как холодно! – продрогнув, произнес коренастый Клюге и присел несколько раз, пытаясь восстановить кровообращение.

– Горы!…, – посмотрев на замерзшего антрополога сказал унтерштурмфюрер Галле, имевший большой опыт восхождений. – Здесь никогда нельзя заранее предугадать погоду, особенно на такой высоте!

Ко всему еще зарядил мокрый снег, кружа в узком ущелье между двух горных хребтов.

– И как мы попадем туда?! – стараясь перекричать завывания ветра спросил монаха-проводника пластичный, словно цирковой акробат Хейнеманн, показывая рукой на прилепившейся, как ласточкино гнездо, небольшой монастырь на неприступной горной круче.

– Придется подняться по вот тому карнизу метров пятьдесят! – ответил тот, показывая рукой. – До входа в гору, к подъемнику!