Александр Тамоников - Альпийский узел

– Хорошо, я согласна… – Микаэла замялась. Она пыталась улыбаться, но улыбка превращалась в траурную гримасу. – Вы же ничего не сделаете нашей семье? И другим людям… В городском самоуправлении много хороших людей, они не работали на нацистов…

«Все работали на нацистов…» – Андрей прикусил язык – не стоило раньше времени срываться.

– Могу обещать лишь одно, Микаэла, – безвинные не пострадают. Мелкие грехи можно искупить плодотворным сотрудничеством. Нам потребуется помощь, и мы очень на нее рассчитываем.

– А вы… – Микаэла замялась, боясь спрашивать.

– Военная контрразведка. – Андрей зачем-то показал удостоверение, где золотом по красному было грозно выдавлено «НКО ГУКР СМЕРШ». – Не волнуйтесь, мы не черти с хвостами.

Он хотел добавить: «Пережили гестапо – переживете и это», но сжалился над испуганной гражданкой. Не факт, что население это переживет. Террор и запугивание – удел других. В функции оперативного отдела входили конкретные задачи, направленные на выявление реального врага.

Микаэла побледнела и снова заволновалась. Зинченко с Несмеловым еще не вернулись.

– Позвольте вопрос, фройляйн Шварцен, – Гордин перешел на официальный тон. – В квартире под вами отсиживались несколько переодетых офицеров СС. Об их причастности к преступлениям лучше промолчим – есть вещи, не требующие доказательств. Что вы об этом знаете?

– Я, кажется, видела одного… – Микаэла поежилась. – Вчера вечером ходила за хлебом. Мужчина в форме СС входил в квартиру фрау Гёсс… Он посмотрел на меня, у него был очень неприятный взгляд… Муж фрау Гёсс работал в полиции, но он пропал две недели назад. Ходили слухи, что герра Гёсса и многих его подчиненных отправили в Вену для участия в обороне. Через неделю после этого фрау Гёсс села в машину, у нее было несколько чемоданов, и я не успела с ней поговорить. Фрау Гёсс, кажется, плакала… Она не вернулась, квартира стояла пустой.

– Вы слышали, о чем говорят эти люди?

– Почти ничего, мне было очень страшно… В этих домах толстые стены… Они почти не шумели, только однажды разбилась бутылка, и они кричали. У кого-то из них сдали нервы. Я проснулась ночью, а он кричал: «Где Гельмут, черт возьми? Русские скоро будут здесь, мы попадем в ловушку!» Они ждали своего товарища, не могли уйти без него. Уже было утро, когда внизу хлопнула дверь, и эти люди возбудились: «Гельмут, почему так долго? Русские уже пришли!» Не знаю почему, но меня парализовало от страха… Они суетились, потом ушли, а я еще несколько минут не могла пошевелиться. Потом стреляли, потом все стихло, я стала быстро собираться… Эти люди живы? – Микаэла нашла в себе силы посмотреть в глаза советскому майору.

– Не уверен, – уклонился от прямого ответа Гордин. – Не волнуйтесь, больше они вас не потревожат.

Андрей задумался. Видимо, с этим и связана задержка. Эсэсовцы ждали своего, а когда, наконец, собрались, русские уже вошли в город.

Вернулись Зинченко и Несмелов.

– Вы что там, кофе пили? – выразил недовольство Гордин.

– Никак нет, командир, – хмыкнул Зинченко. – Но соблазн, если честно, был. В квартире наверху действительно проживает женщина. Мужского присутствия не замечено. Женская одежда, всякие бабские штучки, кружевные салфетки и занавески. Много литературы, какие-то журналы, тетрадки. Мы в языках не сильны, но картинки посмотрели – что-то специфическое, с внутренностями связано. В квартире, где отсиживались убитые, тоже ничего интересного, по`том пахнет, все разбросано, остатки еды. Похоже, не врет наша дамочка. Кому-то сегодня очень повезло, – Зинченко не удержался от ехидной ухмылки. Микаэла не понимала, что он говорит; она опять побледнела, было ощущение, что она хочет схватить майора за руку.

– Понятно, – кивнул Андрей. – Пожелание на будущее, товарищи офицеры – местных без необходимости не пугать. Пусть даже зубы сводит, как хочется. Уяснили? Без помощи гражданских нам не справиться. По коням, товарищи! Ну что, фройляйн Шварцен, – повернулся он к женщине, – сопроводите нас в ваш магистрат, ратушу, или как там это у вас называется?

– Горисполком по-нашему, – прыснул Лапчик. – Или горсовет, или все вместе.

– Начинаем штурм цитадели, товарищ майор? – заулыбался Несмелов.

Магистрат и ратуша располагались в одном здании на Брунерштрассе, в трех минутах езды на север от Кёнерплац. Здесь застройка уплотнялась, но открытых мест хватало – перед ратушей простирался нарядный, хотя и заброшенный сквер. За зданием местного самоуправления громоздились дома в стиле фахверк. Органы власти в лучшие времена не бедствовали: строение было внушительное, с балконами и пилястрами, имело переменную этажность, сложную архитектуру. Над фасадом в верхней части здания висели часы, а на башенке красовалась колокольня – верный признак былого благополучия.