Сергей Майдуков - Слепая ярость

Детский дом «Парус» еще никогда не переживал столь грубых, бесцеремонных вторжений. Несколько мужчин и одна женщина в мокрой обуви ходили, где хотели, открывали двери, выдвигали ящики, задавали вопросы. Настя Карташова понимала, что эти люди ищут следы, которые должны привести их к преступнику, но зачем для этого обыскивать кабинку охранника Андрея Лунева? Откуда там взялся окровавленный нож, торжественно пронесенный по коридору маленьким человеком в меховой шапке и стоптанных вовнутрь сапогах? Почему все эти дяди-полицейские постоянно произносят фамилию Лунева?

Ах, если бы Настя могла рассказать им, что произошло на самом деле! Описать убийцу с улыбчивым лицом и страшными пустыми глазами. Объяснить, что нож в прозрачном пакете принадлежал ему, а не Андрею Луневу. Ведь его вообще не было в доме, когда убивали бедную Клару Карповну. Это сделал тот, пустоглазый. Думая, что Настя ничего не видит, он разговаривал с ней от имени Лунева. Но она не слепая!

Не слепая, да…

Но признаваться в этом нельзя. Ни в коем случае. Потому что тогда Настю Карташову упекут в совсем другой детский дом. Она хорошо помнила порядки, царящие в подобных заведениях. На стенах кабинетов портреты президента висят, а под портретами этими мучают, избивают, насилуют. Бюджетные деньги и пожертвования воспитатели по карманам распихивают, как свои. Мясо, масло, сгущенку внаглую из кухни выносят ящиками. Наказания ужасные выдумывают. Например, девочку голой в пацанской спальне поставить и заставить всем двери открывать. Или мальчишке в задний проход швабру запихнуть.

Но даже не это самое страшное. Хуже всего друг с другом сами воспитанники обходятся. Редко у кого сердце имеется в таких сиротских домах. Лишнее оно там. Без сердца куда проще слабых топтать, у малышей пайки забирать, лгать, предавать, воровать и даже убивать.

Смерть Клары Карповны была не первой на Настиной памяти. Саньку Рыжкова физрук насмерть кулаком зашиб – написали, будто Санька сам с каната вниз головой свалился. Стукачку Ерофееву утопили в бочке с дождевой водой, а потом на озеро отволокли и в воду бросили. Гавроша повариха кипятком обварила за то, что картошку попытался уворовать. Воспитатели потом брехали, будто он из больницы в бега подался, но все знали: помер. На нем живого места не было, когда увозили.

Короче, стали детдомовские волноваться, вопросы разные задавать. Это их Настя расшевелила, у которой с Гаврошем и поцелуи были, и кое-что еще. Заведующая вызвала ее к себе, намекнула, чтобы угомонилась. Настя не послушалась. Через пару дней, когда спускалась по темной лестнице, ее догнали сзади и врезали по голове. Ломиком. Он так и валялся там, окровавленный. Настя все время его видела, когда лежала на лестничной площадке и ждала, пока ее найдут. Потом ломик стало засасывать в черную пустоту. Он был последним предметом, который Настя запомнила перед тем, как ослепнуть. Теперь она прозрела, однако возвращаться обратно не хотелось. Ни в слепоту, ни в обычный детдом. И видение ржавой железяки до сих пор преследовало ее в трудные моменты. Она боялась, что ее опять ударят по затылку, опрокинув в беспросветный мрак. Это мог быть кто угодно: знакомая воспитательница, тетка в полицейском кительке, кто-то из слепых приятелей.

Страх был как отравленная приманка. Настю пугали полицейские, вьющиеся возле кабинета Клары Карповны, как потревоженные осы, однако оставаться в стороне не получалось. Девочку тянуло туда, как магнитом. Как несчастного крольчонка, подползающего к пасти удава. Приближаясь к приемной, она старательно изображала слепую, хотя, конечно, видела все и подмечала каждую деталь: заплаканные глаза секретарши, неживые белокурые локоны полицейской дамочки, испитую физиономию одного ее коллеги, золотой зуб во рту другого. И Насте хотелось крикнуть: «Эй, я знаю, кто убийца! Перестаньте тут топтаться и ищите его! Забудьте про Лунева, он ни в чем не виноват!»

Вместо этого Настя незаметной мышкой проскальзывала мимо и, держась за стену, удалялась по коридору, чтобы через несколько минут вернуться обратно. Занятия отменили, воспитатели шушукались по углам, поэтому можно было сколько угодно болтаться без дела. Время от времени Настя звонила Луневу с подаренного им телефона, но он не отвечал. Как же предупредить его, что на рабочем месте появляться небезопасно? Эти глупые следаки уже и Алену Дмитриевну сюда приплели. Мол, она являлась пособницей охранника, а теперь оба сбежали. Что будет? Неужели их арестуют и посадят в тюрьму? Запросто. Полицаи делают что хотят, а судьи выносят приговоры, не моргнув глазом. Нужно во что бы то ни стало дозвониться Луневу! Почему он не отвечает?