Сергей Майдуков - Слепая ярость

Поправив и без того идеальную прическу, Мягкова продолжила свою речь:

– Некоторые постоянно баламутят воду, вопрошая: для чего нужно отдавать этих несчастных неполноценных детей в чужие руки? Не просто в чужие, а в иностранные…

– Завидуют, – вынесла приговор одна из воспитательниц. – Сами хотели бы за границу, и чтобы жить там на всем готовеньком…

– Татьяна Викторовна! – одернула ее заведующая. – Давайте без этих ваших комментариев. – Она виновато улыбнулась Мягковой. – Продолжайте, прошу вас.

Почетную гостью, обожавшую находиться в центре внимания, не пришлось долго уговаривать.

– Такие скептики часто подходят ко мне и задают свои бестактные вопросы, – произнесла она, презрительно щурясь, словно эти скептики и сейчас незримо стояли перед ней. – А я говорю им, говорю так, м-м… – Задумчиво выпятив губы, густо покрытые лаковой алой помадой, Мягкова бросила взгляд в окно. – Закройте свои глаза и попробуйте в таком состоянии пожить, например, час, а лучше – день. Походить по дому, не натыкаясь на предметы, заняться своими обычными делами, пообщаться с близкими… – Мягкова сделала многозначительную паузу. – Потом, когда вы наконец откроете глаза, вы вдруг поймете, насколько вы на самом деле счастливы. – Нащупав на столе шариковую ручку, она принялась вертеть ее в руке. – А после этого я напоминаю им, что никто не хочет заниматься слепыми после того, как им исполнится восемнадцать лет. Вообще никто! Ни одна бюджетная организация. – Мягкова постучала ручкой по столу в такт своим словам. – Затем они вырастают и перестают быть детьми, многие из них заканчивают жизнь в полном забвении в интернатах и домах престарелых, беспомощные и никому не нужные.

– Мы все это прекрасно знаем, – начала была воспитательница по фамилии Кунцева, но Клара Карповна шикнула на нее.

Мягкова притворилась, что не расслышала реплику.

– Вот почему нужны усыновления и удочерения! И пусть иностранцы, пусть даже американцы или вообще какие-нибудь японцы, лишь бы не прозябание во мраке без надежды, без радости, без душевного тепла. Дай бог, чтобы к нам приезжало побольше таких великодушных и щедрых людей, как мистер и миссис Хопкинс, с которыми вы сейчас будете иметь честь познакомиться. Они британцы. Уроженцы туманного Альбиона, так сказать.

Сразу после этих слов в кабинет зашли худощавые бледнолицые супруги.

– А вот и они. Прошу любить и жаловать, мистер и миссис Хопкинс собственными персонами!

Мягкова встала из-за стола навстречу вошедшим и сделала призывный жест, после которого воспитательницы и заведующая бросились жать визитерам руки и произносить английские, как им представлялось, слова и фразы. Скромно улыбаясь, британцы принялись здороваться со всеми присутствующими, повторяя свои «хэллоу», сопровождаемые короткими английскими тирадами. Их произношение было слегка гнусавым и малоразборчивым для непривычного уха.

– Хопкинсы приехали к нам из графства Ланкашир, куда хотят забрать не одного, – Мягкова торжественно подняла вверх указательный палец, – а сразу двух детей, мальчика и девочку, чтобы они там жили как брат и сестра.

Женщины одобрительно загудели. Британцы смотрели то на них, то по сторонам, рассеянно улыбаясь. Оба были одеты в яркие спортивные куртки, резко контрастирующие с их бескровными лицами.

– Свой выбор гости уже сделали, и мы его согласовали, не так ли?

Вопросительно приподняв брови, Мягкова повернулась к Кларе Карповне. Та замахала руками, словно лопастями ветряной мельницы:

– Конечно, конечно!

– Тогда давайте займемся формальностями?

– Конечно, – согласилась Клара Карповна все с тем же энтузиазмом. – Потом отпразднуем это знаменательное событие. Правда, вынуждена заранее извиниться перед уважаемыми гостями. Сегодня детей вам отдать не смогу. Завтра. Облздрав вначале должен утвердить все, что мы с вами сейчас подпишем.

– It’s fine, – закивали англичане, выслушав вольный перевод Мягковой. – Don’t worry, we understand… [4]

Когда бумаги были подписаны, в кабинет привели двух слепых детей: белокурого Костю Рыкова с огромными бесцветными глазами и светленькую Аллочку Камневу с милыми ямочками на щеках. Затем все вместе отправились в актовый зал, где собрались все обитатели «Паруса».

Хопкинсов вывели на сцену, где за длинным столом, покрытым зеленой скатертью, восседала счастливая Клара Карповна со старшими преподавателями. Было произнесено несколько коротких прочувствованных речей, внимая которым, Хопкинсы не забывали гладить своих избранников по головам и плечам. В какой-то момент, совершенно неожиданно для всех, Аллочка расплакалась. Миссис Хопкинс, присев на корточки, принялась лопотать по-английски что-то ласковое, касаясь то животика девочки, обтянутого полосатой кофтой, то ее мягких волос, перехваченных бархатным обручем.