Николай Стариков - Громовые степи

Погибшего товарища бережно перенесли в тенечек около землянки, пододвинули под голову вещмешок. Все понимали: мертвому причинить неудобства уже нельзя, но все же…

Сергей смотрел на глупо погибшего бойца и не верил в случившееся. Он винил себя за то, что плохо проинструктировал, не сказал, что на дороге стоять нельзя, когда приближается автомашина. И вот нет человека. «Только что был, теперь труп, — рассуждал он. — Что изменилось? Вроде бы ничего, все на прежнем месте. Но был человек, теперь его останки. Говорят, есть душа. Но как жизнь с нею связана? И что же тогда жизнь? Где граница жизни? Для этого бойца остановилось время. Выходит, время — это и есть жизнь?»

Из удрученного состояния командира взвода вывел детский голосок. Перед ним стояла и радостно улыбалась белокурая, в светлом платьице симпатичная девчушка.

— Дяденька, а я вас знаю, — вдруг сказала она.

— А как меня зовут? — удивился он смелости девочки.

— Дядя Сережа.

— Ты кто же такая, с кем здесь?

— С мамой.

— Где она? Веди ее сюда.

Сергей не поверил, что все наяву, когда подошла жена Алексея Московина. Миловидная женщина широко раскрытыми глазами смотрела на него.

— Тетя Тоня!

— Сережа?! Г осподи, боже мой, ты-то как тут оказался?

— Служба такая. Куда денешься!

Из рассказа Антонины Прокофьевны Сергей узнал, что в субботу 21 июня дядя Алексей уехал в летний лагерь, куда неделей раньше был выведен их батальон. Больше о нем она ничего не знает, а с дочкой добираются в Батурино. Дважды побывали под бомбежкой, три раза оказывались под пулеметным обстрелом немецких самолетов, но бог пока миловал.

— Хорошо, что захватила документы с собой.

— Сейчас отправлю вас с задержанными на фильтрационный пункт, попрошу командира батальона переправить побыстрее в тыл. Доберетесь до дома, передайте привет моим родным. Да не говорите, чем я здесь занимаюсь.

— Плохого ты вроде бы ничего не делаешь?

— Но все же.

События этого дня, однако, не закончились проводами близких людей в тыл. Во второй половине дня на КПП вышла группа красноармейцев. Четверо на носилках несли раненого. Давно не бритые и уставшие, голодные, в рваной, грязной одежде, бойцы имели довольно жалкий вид. Но, хуже того, ни у кого не оказалось документов. Раненый находился в забытьи. Назвавший себя старшим сержантом рассказал, что их батальон вступил в бой уже на рассвете 22 июня. Затем они попали в окружение, где их командир роты был ранен в обе ноги. Раненый несколько раз за время пути просил подчиненных оставить его в какой-нибудь деревне, а самим уходить в тыл налегке, но они своего командира не покинули в беде и впредь не намерены этого делать. В одном белорусском хуторе группа провела ночь на сеновале, а наутро, когда измученные переходами люди еще спали, хозяин привел немцев. Они забрали винтовки и ушли. На их документы даже не посмотрели: одни рядовые. Дождавшись, когда дед наведается к ним, бойцы огрели его ломом по голове и ушли в лес. Теперь уже четверо суток несут раненого на восток. Командира переодели в красноармейскую форму, потому что его одежда полностью пришла в негодность во время боя и выхода из окружения.

Бодров подошел к носилкам. В заросшем густой щетиной лице раненого ему вдруг показались знакомые черты. Он отогнал эту мысль. Хотел уже отойти, но тут неподвижно лежащий раненый слабым голосом спросил:

— Сереж, ты ли это?

На носилках лежал Алексей Московии.

— Дядя Леня! Вот ведь как бывает!..

Сергей рассказал, что лишь за несколько часов перед этим здесь была его жена с дочкой Надюшей, что они живы и здоровы и теперь уже далеко в тылу.

— Спасибо, старший сержант Бодров, за хорошие новости, — сказал, улыбаясь, Московии, — спасибо. Ты ведь меня одним рассказом почти вылечил. Сколько я за них пережил!

— Дядя Леня, мне бы очень хотелось, чтобы вы побыли здесь подольше. Трудно мне без старших. Каждый день надо принимать сотни решений. Но вам необходимо побыстрее попасть в госпиталь. Я напишу рапорт о подтверждении личности капитана Московина, вместе с вашей группой поедут четверо задержанных красноармейцев. У них с документами все в порядке. Но посмотрите: форма новенькая, а идут из окружения, много шутят, громко ругают немцев. Не нравится мне все это. Буду рад, если ошибусь. Но присмотрите за ними. Я дам вам парабеллум, может пригодиться. На фильтрационном пункте отдайте его капитану Лютову.

К вечеру возвратилась с фильтрационного пункта машина, отвозившая Алексея Московина и группу задержанных военнослужащих. Краснов, как исполняющий обязанности командира отделения, был старшим наряда сопровождения. Он рассказал о нападении на наряд группы задержанных красноармейцев. Все военнослужащие ехали в кузове, двое бойцов сопровождения находились рядом за невысоким щитом. Никому не запрещались переговоры между собой. Когда стали подъезжать к оврагу, что тянется вдоль лесного массива, четверо задержанных вдруг внезапно вскочили, прижали сопровождающих перегородкой к переднему борту, выхватили у растерявшихся бойцов винтовки, забарабанили по крыше кабины, а после остановки машины бросились через борт в сторону оврага. Но побег не удался. Один, как потом выяснилось, диверсант был убит капитаном Московиным из парабеллума, второй застрелен уже в овраге выскочившими из кабины Ивановым и Красновым, третий бежавший после первых же выстрелов лег на землю и не пытался больше уйти, а четвертого задержали красноармейцы, вынесшие с оккупированной территории раненого командира.