Сергей Юров - Брать живьем! 1919-й

На подходе к углу Базарной и Усманской всем моим вниманием завладела Троицкая церковь. Недаром она считалась одной из красивейших во всей губернии. Возвышаясь на полугоре, гордо устремив в небо пять своих голубых куполов, усыпанных почти пятью сотнями звезд, это творение рук человеческих словно парило над городом. И эту красоту в 1930-х годах снесли! Камня на камне не оставили! Ну, не варварство?

Не дойдя до дома купчихи Сидоровой, в котором сто лет тому вперед мы с Олегом сняли офис, около ста метров, мы свернули налево. Уголовный розыск, как и весь подотдел милиции при отделе управления Петродарского уездного исполкома Совдепа, располагался в двухэтажном доме купчихи Овчинниковой. У входа в основательное кирпичное здание стоял красноармеец, придерживая рукой винтовку с примкнутым штыком. Перед самим зданием обретались две легкие пролетки, которые Светловский назвал «оперативными».

Кивнув часовому, мы вошли внутрь. Светловский, толкая бандита в спину, направился по длинному коридору к дежурному, чтобы оформить задержание и поместить его в камеру в цокольном этаже, а мы с Рундуком поднялись по лестнице с истертым ковром на второй этаж. Здесь также был коридор с многочисленными дверями, по которому торопливо сновали сотрудники милиции. Матрос толкнул ногой третью от лестницы дверь по левой стороне с табличкой «Уголовный розыск».

В кабинете стояли три стола с шестью стульями, табурет, железный несгораемый шкаф, шифоньер и высокий шкаф с картотекой. С потолка свисал светло-голубой плафон с большой лампочкой, одну из стен, оклеенных простенькими обоями, украшал подробный цветной план города и карта уезда.

Открыв настежь окно, Рундук уселся за второй стол, мне указал на стул рядом с дверью. Прежде чем сесть, я подошел к окну и окинул взглядом Троицкую площадь, на которой шумел торг.

– Какой сегодня день, месяц, товарищ Скворцов? – cпросил я у матроса.

– Пятница, 29 августа 1919 года. Ты и этого не помнишь?.. Беда с тобой, Данила!

– Базары вроде бы запрещены советской властью, – вспомнил я из прочитанного про этот период петродарской истории. – А тут вся площадь запружена.

– В городе тяжелая ситуация. Из-за опасности налета белоказаков уисполком ввел военное положение. Деревенским жителям позволено везти на базар излишки хлеба, а мешочникам – соль, сахар, чай и прочее. Деваться некуда! Но спекулянты так иногда достают, что с помощью красноармейцев проводим рейды по базару. Город на осадном положении, а они, понимаешь, жируют! Поневоле схватишься за наган!

Не успел матрос свернуть самокрутку, а я оглядеться, как в кабинет вошел Светловский и сел за стол, на котором стояла табличка «Помощник начальника по отделению уголовного розыска».

– Так, – проговорил он, достав из кармана серебряный портсигар с изображением двух охотящихся легавых на крышке. – Без пяти три. – Он закурил папиросу и посмотрев на настенные часы с кукушкой. – Через пять минут здесь для обсуждения текущих дел соберется все наше небольшое отделение. Подождем.

– Кстати, байка про «подождем»! – сказал Рундук, подняв указательный палец. – Ночь. В ресторации все закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, озирается – кота нет, несется к стойке, наливает себе пива, выпивает и мчится назад. Через минуту из той же норки показывается французская мышь, оглядывается – нет кота, наливает себе вина, выпивает и быстро убегает в норку. Выглядывает русская мышь, кота нет, трусит к стойке, наливает себе 100 грамм водки, выпивает, следом пропускает еще 100. Кота все нет, наливает третью стопку, четвертую, пятую. Оглядывается – ну, нет кота! Садится на пол, складывает лапы на груди и, икая, бормочет: «Ничего, мать твою, мы подождем!»

Я не смог сдержать улыбки, Cветловский же от души рассмеялся.

Ровно в три часа в кабинет друг за другом вошли трое и, перебросившись с начальником несколькими словами, расселись по своим местам. На меня они смотрели с нескрываемым любопытством. Светловский выпустил к потолку облачко дыма, встал и представил мне вошедших: агента 1 разряда Константина Гудилина, высокого худощавого человека лет тридцати пяти с точеным интеллигентным лицом, агента 2 разряда Леонида Карпина, среднего роста черноволосого безусого парня лет двадцати двух, и еще одного агента 2 разряда Антона Щербинина, молоденького блондина, имевшего широкие плечи, но на удивление тонкую талию.

– А это, товарищи, – указал на меня Светловский, – Данила Нечаев. Прошу любить и жаловать! Видите, молод, высок, плечист. На одежду не обращайте внимания, не его все это. Менее часа назад он в одиночку задержал известного бандита Степана Гаврилова, по кличке Меченый, уберег меня от верной гибели. – Он показал царапину на шее. – И вот этот самый Данила, товарищи, имеет желание послужить в Угро. Как вы посмотрите на то, чтобы взять его в нашу компанию? На испытательный срок. Одна штатная должность у нас, фактически, свободна. Закрепим за ним, в случае успешной стажировки… На место Андрея Болховитинова, погибшего от бандитского ножа… Ну, что скажете?