Сергей Юров - Брать живьем! 1919-й

Рундук, свернув самокрутку, вздохнул и задумался. Пуская клубы дыма, он вдруг вспомнил о своей родной деревушке Дубовке, раскинувшей свою единственную улочку в северо-восточном углу Петродарского уезда.

– У нас там березовые рощицы, дубравы, речушка, озерца тихие. Грибов и рыбы всякой видимо-невидимо. Вот справимся с ворьем да бандитами, и вернусь в свою Дубовку. Дом поправлю, оженюсь, заживу крестьянской жизнью.

К складу, мурлыча под нос заунывную мелодию, подошел сторож c винтовкой на плече. Проверив замок и, не бросив в нашу сторону даже взгляда, отправился дальше по своему ночному маршруту.

– Товарищ Скворцов, а вы принимали участие в событиях 1917 года? – спросил я, когда одетая в долгополую шинель фигура скрылась во мгле.

– Я, Данила, служил на парусном учебном корвете «Верный», вошедшим в Неву накануне знаменитого выстрела «Авроры». Вместе с революционными матросами свергал царское правительство, в дни Октября брал Зимний, слушал вот, как тебя сейчас, товарища Ленина!.. Да, были денечки славные, боевые, незабываемые.

– А наш начальник, товарищ Светловский? Он местный или из пришлых?

– Григорий Иваныч родился в городе на Неве. Там прошли его детство и юность. Коммунист, был в подполье, при Керенском его едва не расстреляли. Мы с ним познакомились в Петрограде в начале декабря 1917-го на работе по борьбе с бандитизмом. В конце года партия направила Светловского сначала в Тамбов, а затем сюда, в Петродар. И я за ним увязался, чтоб, тово, быть к родным местам поближе.

– Хотелось бы узнать побольше о других сотрудниках. О товарище Гудилине, например.

Рундук затянулся и выпустил клуб дыма.

– Константин местный, петродарский. До Первой мировой учительствовал в одной из здешних школ. Когда отправился на фронт, талант у него там проявился – стрелял по немцу без промаха. Меткач, понимаешь, каких мало. В Петродарской милиции едва ли не с момента ее образования. Отличался не раз. Скажем, нужно бандюгу без всякого задержания в расход пустить, считай, что у того скоро одной дыркой в голове будет больше. Другого, положим, живьем надо взять, тогда Гудилин точнехонько жалит его пулей в ногу. Теперь вот поджидает самочинщиков у Талдыкиных. Мы по городу слух пустили, что печник, чинивший в их доме печку, ларец обнаружил с драгоценностями. Но что-то пока нет клева на нашу наживку…

– Я так понял, что на нем еще и какая-то банда «затейников», – сказал я. – Что она натворила?

– Убийцы гребенные, бушприт им в рыло! По ночам врываются в дома, вырезают целые семьи и выносят все ценное. В народе их окрестили «затейниками» – на месте преступления листок тетрадный оставляют с восклицательным и вопросительным знаками! Мол, вон мы какие хваты, а вы думайте, кто мы такие, как нас сыскать!.. Было уже три случая, но следствие уперлось в тупик. Подлецы не оставляют ни свидетелей, ни следов!

– «Синих», по словам Светловского, меньше, чем «монастырских»?

– Cамое большое, пять человек, но уж если грабанут, то кассу! И всегда в синих пиджаках. Марку свою показывают, козыряют, мол, мы это и никто другой. Недавно нагрянули на их притон, но он оказался пуст. Ушли, как знали, что будет облава.

– А Карпин?

– Он из крестьян, за революцию душу отдаст, любой контре глотку перегрызет. Однажды его еле оттащили от бывшего офицера, добровольно отказавшегося от прошлого и принявшего Советскую власть. Не выбей Светловский из его рук револьвер, осталась бы семья из пяти человек без мужа, отца и кормильца. Умеет неплохо стрелять, быстро бегает… Щербинин куда спокойней Карпина. Петродарец, сын сапожника, любитель порыбачить с бережка.

– Товарищ Скворцов, а что же случилось с вашим стажером, Болховитиновым?

Матрос кивнул головой и глубоко вздохнул.

– Мы его в шайку «монастырских» решили внедрить. Как раз после того, как заговорили о смерти Гвидона. Ну, думаем, время подходящее, пока в банде разлад, можно и рискнуть. Для вида обвинили Андрея в пособничестве бандитам, провели дома обыск, бросили за решетку. Он с нашей помощью сбежал и в тот же день пристал к «монастырским». Мы уж было решили, что все хорошо, удалась операция по внедрению агента! А на следующий день рыбаки на берегу реки труп обнаружили. На лбу Андрея, сволочи, звезду вырезали и записку сунули за ухо: «Пламенный привет уголовному розыску!»

– А правда, что сегодня здесь заваруха была, чуть власть не пала?

– Правда, еле отскочили…

Рундук умолк, приложив палец к губам. Со стороны углового дома, в котором до революции располагалась чайная купца Степанова, послышались цоконье копыт и погромыхивание повозки. Спустя некоторое время во тьме показалась серая тощая лошадь. Прядая головой и фыркая, она остановилась на противоположной от мануфактурного склада обочине. С подводы спрыгнул тщедушный, не высокого роста возница и крадущейся походкой направился к складу. У двери с тяжелым амбарным замком он огляделся, повернул кудлатую голову налево, затем направо, зачем-то посмотрел вверх, на месяц. Через секунду послышалось мерное – вжик-вжик!