Ева Шилова - Счастье в ее глазах

Интересно, как скоро у Сердца Марханы, светлейшего и могущественного государя можно будет попросить… или потребовать дихэ? Или как вообще к нему с таким вопросом обращаются? Неизвестно… Этот момент надо будет уточнить… а у кого? А вот как раз у Миффина Ваего, Опоры Марханы, тот пару лет назад обзавелся дихе и их сынишке Урлину уже годик.

И только неспешно завершив трапезу, Марвин налил себе кубок харанского вина и небрежно активировал зеркало связи с Дарайей, настроенное на личный канал мистрис Рогнеды. Вот теперь он готов посмотреть, как эта злобная мегера начнет махать конечностями, угрожать ему и призывать на его голову громы, молнии и прочие неприятности. Приятно будет полюбоваться на старую змею с вырванными зубами. Потому что сделать-то ему она ничего не сможет, максимум, на что ее хватит – в бессильной ярости потрясать кулаками и сулить разнообразные кары. А зеркало связи отразило пустую… точно пустую? Гостиную, в которой единственным источником света был догорающий камин.

Так, а где эта? Куда нечистый дух унес старую каргу? Надо же, столько времени пыталась с ним поговорить, а теперь куда-то подевалась. Что, со смертью подопечных пропала и причина для беседы? Жаль, Марвин уже настроился слегка посочувствовать, а, может, и тонко поиздеваться, глядя на беспомощную старуху. Неужели она так и промолчит, и упустит возможность плюнуть в него ядом, пусть и через зеркало? Не в ее это стиле… должна она высказаться. Но комната в зеркале по-прежнему казалась темной и пустой.

Зато пинком распахнулась дверь и Марвин даже не успел возмутиться бесцеремонностью врывающихся, потому что в комнату влетел сам Сердце Марханы и буквально прохрипел:

– Где она?

– Кто? Ваша Светлость…

Тут-то и выяснилось, что темная комната за зеркалом вполне себе обитаема и связь давно активирована, потому что именно оттуда донесся сухой смешок и ответ на вопрос герцога:

– Догорает.

Герцог сначала непонимающе уставился в темную поверхность, потом перевел налитые кровью глаза на Марвина и неожиданно коротко ударил его в челюсть, да так, что Щит Марханы потерял равновесие и рухнул на плохо вымытый пол, не будучи уверенным в сохранности своих зубов.

– Как это могло случиться?!

– Это ты меня спрашиваешь, светлейший государь Марханы?

Ядом в голосе старой карги можно было одновременно перетравить всех садово-огородных вредителей герцогства. А, может, и на соседние территории хватило бы. В глубине переговорного зеркала постепенно соткалась из тьмы высокая фигура в традиционной черной хламиде и медленно подошла к зеркалу. Никаких украшений, кроме положенного по статусу кольца диакониссы. На ее бледном угрюмом лице выделялись только светящиеся яростью глаза.

– А мне казалось, это моя реплика: как могло так случиться, что твой прихвостень в нарушение всех договоренностей сжег моих девочек?

Какие они девочки, возмущенно подумал Марвин. Ведьмы гнусные, твари зловредные и злокозненные, если на что и годные, так только на замену древесины. И мне еще из-за них не по делу прилетело вместо поощрения. И о каких, собственно, договоренностях идет речь?

– Он не знал… его успели назначить, но не успели предупредить…

О чем его должны были предупредить? Что вообще происходит?

– А, так вы и его втемную использовали. Но мне от этого не легче. И погибшим тоже. И, знаете, что, Ваша Светлость? Мне кажется, у нас с Вами больше нет поводов для разговоров.

И тут Сердце Марханы, высокомерный герцог Идано Теоран, вельможа, никто уже и не помнит в каком поколении, светлейший и могущественный государь сделал то, от чего у Марвина Гролле чуть не остановилось дыханье. Он упал перед зеркалом на колени и взмолился:

– Мистрис Рогнеда, моя страна умоляет о прощении!

– Ах, о прощении! А девять юных, сожженных этим мерзавцев девчонок – это так, наплевать и забыть?!

– Я все исправлю! Я его публично казню!

Меня-то за что, ошеломленно подумал Марвин. Я же изничтожал зло во славу Бога-Воина… я так старался обрести положение Щиту достоинство…

– И они, надо полагать, от этого оживут?

– Нет… но он виноват… и понесет заслуженное наказание, и…

– А мне почему-то кажется, что виноват в первую очередь не он. А ты, и вся твоя камарилья. А все почему? Все от нежелания делиться. Вы зачем из сестер Богини Воды сделали жупел для обывателей? Зачем позволили считать их исчадьями бездны? Я ведь предупреждала тебя, меняй людское отношение во избежание эксцессов, а ты? Ты мне это клятвенно пообещал и чем все кончилось? Костром. Девятью кострами! Нет, милый герцог, за свою жадность и глупость придется платить!