Михаил Нестеров - Имя твое – номер

– Он там, – кивок Курбатова в сторону, наверное, Израиля, – совсем распоясался.

Зеленин пропустил "фамильное" оскорбление мимо ушей. Он бросил кочергу в широкую топку камина и вернулся к мини-бару. Налив полстакана коньяка, выпил его двумя глотками.

– Доигрался, сукин сын! – продолжал Курбатов. Бросив косой взгляд на хозяина дома, жестко предупредил его: – Сильно не напивайся. Сегодня полетишь в Израиль. Не забудь корочки помощника депутата Госдумы, мои визитки.

– Сильно не напиваться? – издевательским тоном переспросил Даниил.

– Выясни там, что, как, почему. Выходи на первых помощников министра внутренних дел. Возникнут трудности, ссылайся на меня, срочно связывайся со мной. Работай аккуратно. Тебя интересует лишь причина смерти брата. Все вопросы, связанные с его работой, его связями, деньгами должны быть сопутствующими.

– Ты чего-то боишься?

– Боюсь, что под меня начали копать: прокуратура, ФСБ. Если так, их расчет прост: они провоцируют меня смертью главы "Трой", рассчитывая на то, что я совершу ошибку, ликвидирую фирму и переброшу деньги на другие счета. Будем надеяться, что я ошибаюсь.

– Ты что-то часто стал ошибаться, – хмыкнул Зеленин.

– Много не пей, – повторился Курбатов и степенной походкой вышел из дома.

Иерусалим

"Марш Лазар. Работает в федеральной структуре. Гастроли, выставки, ярмарки, прочее артдерьмо мимо него не проходят", – вспоминал Романов показания Розовского. По его словам, Лазар контролирует "артдерьмо" в Израиле, имеет надежных партнеров в России, Украине.

Страховая компания "Артика" заключила с Лаза-ром джентльменский договор и выкрала для него картину Дороти Теннант "Смерть Амура". Кража была совершена из чикагской частной коллекции. Для кого Лазар заказал картину, Розовскому известно не было. Может быть, он знал правду, но не успел открыть ее. Как раз в то время, когда Романов задавал ему этот вопрос, в квартиру постучались портье и местный детектив...

Сегодня Романов увидел на экране свое фото. Точнее, жалкое подобие фоторобота, похожего на среднестатистического бомжа из той же России или Украины. Волосы то ли прилизаны, то ли приклеены, то ли свои, то ли чужие. Очки отчего-то громадных размеров. Будто составители намеренно маскировали за ними какие-то особые черты. Борода и усы остались неизменными. Рядом с этим роботом телевизионщики выставили отвратительное создание: без бороды, с растрепанными волосами, без очков, с широким носом. Романов походил на посмертный слепок опаленной заживо свиньи с распахнутыми от ужаса и страдания глазами. Какая-то дьявольская креатура.

Румын смыл краску с волос, расчесал их оригинальным образом – долго и энергично тряся головой. Затем резко запрокинул голову, и волосы упали так, как всегда. Покажись он сейчас в "русском" ресторане, его бы не узнала даже та девушка.

Он так и не узнал ее имя. Их связь была мимолетной, скрытой, даже секретной, и такое положение дел устраивало обоих. Он не порывался назвать хотя бы вымышленное имя, она – свое настоящее. Настоящая измена – скорая, как взмах топора над жертвой, но долгая, как воспоминание; окончание ее – жгучее и чуточку болезненное, как и положено. Это как прыжок с крыши высотного дома без парашюта: быстро летели. Долетели, конечно, но как – это уже другая история.

Девушка. Просто девушка. Девушка по имени Связь. Романов улыбнулся. Кто-кто, а она не станет давать показаний ни за, ни против него. Потому что изменила своему парню. Потому что вернется к нему и одарит его лаской за этот удивительный вечер. Пусть образ любовника выветрится из головы, но останется воспоминание чего-то радужного, отвергающего личность как таковую.

Но девушку все равно найдут, зададут ей несколько вопросов. Костя предугадывал ответ: "Подсел ко мне какой-то педик, потом поперся за мной в туалет, надумал проводить меня, тащился за мной целый квартал". Главное, ее показания подтвердят несколько свидетелей, включая телохранителя Троя. Все они попались на крючок профессионального убийцы. Этот вариант Румына устраивал.

Романов вышел из гостиницы и подозвал такси. Назвал адрес конторы "Розыск" и закрыл глаза. Дневное солнце слепило через стекло, и Романову показалось: он в своем доме, в пригороде Самары. На дворе не конец лета, а конец зимы. Солнце не простое – февральское. Оно мягко согревает через стекло...

Как и в прошлый раз, Романов постучал и вошел, не дожидаясь приглашения. Вместо приветствия детектива услышал его громкое ворчание: