Рамиль Ямалеев - Ускользающая мишень

— И что он, по-твоему, не понимает?

— Нехорошо это. Стыдно. Зачем же нас всех лставлять такими глупыми?

— А может, мы и есть такие?

— Нет. Мы другие… — Парень замолчал и накурился.

— Народ-богоносец?

— При чем здесь Достоевский? Мало ли что там написал. Это же все книги, в них что угодно можно сочинить — бумага стерпит. Я про живых ребят говорю, вот про этих. Мне их жалко. Ими ведь всякий вертит, кто захочет. И так уже из всех нас марионеток сделали, зачем еще пацанят-то?.. А вам разве их не жалко?..

Аня промолчала. Пока она наблюдала за экраном и разговаривала с охранником, в ее голове окончательно сложился план действий. Только нужно было дождаться, когда ее и парализованного Кравца отправят в Москву…

Воистину это был черный день. Словно издеваясь над ним, звезды расположились на небе таким образом, чтобы полковник Головач испил чашу несчастий до самого дна. Услышав о новом ЧП, Анатолий Борисович пришел в ярость. Как?! Этого только еще не хватало!

— Зверева сбежала! — сообщил он новость Безрукову.

— Как сбежала?!

— Как, как… Ножками и ручками! Когда ее и Кравца сажали в специальный самолет на военном аэродроме. Охрана зазевалась, а может, уже и не глядела толком — ведь начальство обо всем договорилось. А наша шустрая — чтоб ее! уложила двоих и смылась на автокаре. Тоже мне Никита [12] Никита — героиня одноименного сериала. нашлась! Ты представляешь, что творит твоя Зверева?

— Молодец! — невольно вырвалось у капитана. Головач подозрительно посмотрел на него:

— Чего-чего?! Может быть, это твои проделки? А ну-ка сознавайся. Стае…

— Ну что вы, Анатолий Борисович! Я же здесь был. Я ни сном ни духом. И потом — почему это «моя Зверева». Она наша, общая, из знаменитого шестого отдела…

— Во-во! Даже слишком знаменитого. Еще парочку таких фокусов, и никакого отдела не будет.

— Мне кажется, Анатолий Борисович, что нас дезинформируют. Там явно что-то произошло. Причем очень серьезное, — не моргнув глазом, соврал Безруков, мысленно радуясь, что правильно «воздействовал» на девушку. — Зверева так просто не убежала бы!

— Но что там могло случиться?!

— Понятия не имею. Через сорок минут в Чкаловске приземлится самолет, и, я думаю, Кравец нам все расскажет…

Но Безруков ошибся. Когда специальный военный самолет подрулил к одной из запасных посадочных полос и из него выгрузили автоматическую инвалидную каталку, то с первого взгляда стало ясно, что от Григория Кравца толку будет мало — сотрудник шестого отдела находился в состоянии комы…

В одном из дворов на окраине Плахова накрывали столы, готовясь отметить помолвку в соседских семьях. Обычное дело: парень и девка подросли, пошалили, и вот теперь пухнущий как на дрожжах живот продиктовал свои правила. Впрочем, особо никто не огорчился — дитя так дитя, все одно радость…

Но вдруг из-за деревьев, в тени которых так уютно собирались расположиться обе семьи, раздался истошный вопль, за ним другой — в этих криках слышались угроза и отчаяние одновременно. За столом замерли. Будущая невеста испуганно повернулась в ту сторону, откуда раздались крики, инстинктивно прикрыла живот руками. Тяжело вздохнув, ее отец — он уже обо всем догадался начал выбираться из-за стола… Однако сын опередил его.

— Сиди! — велел он.

И быстро направился к низенькому забору. За ним бесшумной тенью скользнул и будущий жених. Перемахнув через забор почти одновременно, парни скрылись за деревьями…

— Это опять у Хадарцевых сынок! — запоздало крикнул отец.

— Да сядешь ты наконец или нет! — одернула его жена.

Было заметно, что она привыкла командовать мужем.

— Я же помочь хотел, — объяснил отец, но тут же безропотно сел, в раздумье побарабанил пальцами по столу…

— Лучше бы вина налил, — смягчилась мать, ей вдруг стало неловко, что она прикрикнула на мужа в присутствии гостей. — Ты, дочка, не волнуйся, они сейчас вернутся… — и негромко, уже спокойнее добавила: — У Хадарцевых каждый выходной такое…

Действительно, почти каждое воскресенье известный на всю округу дебошир Хадарцев «учил» жену… От души напившись, он начинал гоняться за ней. Причем было непонятно, что же ему нужно — то кричал «люблю», а то вдруг начинал орать «убью». Жена на всякий случай пряталась в сарай и там пережидала эти странные вспышки любви и ненависти одновременно.

Устав орать и сломав что-нибудь во дворе, например козлы, как это было в прошлый раз, Хадарцев успокаивался и мирно шел спать. Соседи к его воскресным «урокам» уже привыкли и почти не обращали на них внимания. Однако на сей раз все складывалось по-другому — в руках у дебошира оказался найденный где-то старый немецкий штык…