Вячеслав Чистяков - Альянс предателей

– Жаль, что записей с камер нет. – Покачал головой лейтенант.

Майор извлек из кармана пачку сигарет и уже намеревался закурить, когда его одернул коллега.

– Жар, ты чего? Мы в больнице.

Тот огляделся по сторонам и убрал сигарету.

– Ничего. Поехали уже.

Арендованный коттедж, служивший местом собраний для команды Дуная называли штабом. Внешне никакого сходства с военными штабами он не имел. Это был небольшой двухэтажный домик с территорией, огороженной двухметровым забором, главным преимуществом которого являлось отсутствие соседей. Он разместился на пригорке чуть поодаль от всего остального коттеджного поселка, что обеспечивало собраниям некоторую конфиденциальность. Внутри все комнаты были обиты лакированным деревом, отражающем солнечный свет и создававшим невероятною атмосферу днем. Но это происходило только тогда, когда плотные непроницаемые жалюзи были открыты, а происходило это не часто.

Несмотря на то, что коттедж был арендован только для общих собраний, днем он обычно пустовал, в нем также можно было остаться на ночь, хотя этой возможностью пользовался только Цербер и то только для того, чтобы произвести впечатление на своих постоянно меняющихся спутниц жизни, в его случае скорее спутниц одной-двух ночей.

Стоял солнечный день, но окна коттеджа оставались закрытыми. На втором этаже штаба в предвкушении томились несколько человек. Пространство между двумя комнатами было специально выделено для таких случаев. В самом центре широкого коридора стоял Дунай. Скрестив руки на груди, он молча переводил взгляд с одного члена своей команды на другого. В прошлом майор пограничной службы, а ныне лидер банды грабителей банков очень трепетно относился к каждому своему товарищу – сказывалось армейское прошлое. Потомственный военный, он и дальше мог бы продолжать службу – карьера его была головокружительной, но как только три года назад окончился контракт, он не раздумывая вернулся домой. Слишком многое пришлось пережить и совершить там, у самой границы страны. Бывшим военным место либо в политике, либо в органах, либо в криминале и, прекрасно это зная, он сделал свой выбор. Каждый день совесть мучила офицера за такой шаг и каждый день приходилось придумывать новые доводы для того, чтобы её успокоить, потому что избитая фраза «мы грабим банки, а не людей» уже не заглушала внутренний голос. Дунай прекрасно сознавал, как в психическом плане влияет на людей даже несколько минут, проведенные под прицелами автоматов его товарищей, которые он так усердно старался не пускать в ход. После пережитого на границе он возненавидел насилие.

Рядом с Дунаем, на просторном кресле развалился еще не до конца протрезвевший его друг и ближайший помощник – Цербер, которого тому удалось разбудить, предварительно прогнав его очередную ночную подругу, всего за полчаса до прихода остальных членов команды. Несмотря на то, что им часто приходилось слышать в свой адрес фразу «два сапога-пара» схожи они были только в том, что у обоих внутри поселилась ненависть. Однако, если Дунай ненавидел насилие, то Цербер ненавидел людей. Военная служба повлияла на него совсем не так, как на друга. Старший сержант морской пехоты был уволен с военной службы за конфликт с двумя офицерами, переросший в драку. Вероятно, подлил масла в огонь его озлобленности тот факт, что эти офицеры отделались лишь выговором. Жесткий и импульсивный Цербер всегда был сторонником крайних мер, доходя в своих стремлениях до полного исступления и тем самым наводя ужас даже на собственных друзей. Дунай не поддавался этому ужасу и поэтому без раздумий предложил другу вступить в его команду. А он без раздумий согласился.

Бесконечность не предел и даже при таких зловещих качествах, как у Цербера, был в команде у Дуная человек, которого стоило бояться сильнее их двоих вместе взятых. В углу у стены на обычном деревянном стуле сидел самый опасный член банды. Шрам на левой щеке добавлял суровости ужасающему блеску в глазах этого человека. Опираясь локтями на колени он по обыкновению начищал излюбленный стреляющий нож НРС-2 который умудрился оставить себе после увольнения со службы. Ифрит был так увлечен своим занятием, что, казалось, не замечал остальных присутствующих. Это было им на руку, потому как никто не хотел встречаться глазами с озлобленным на весь мир отставным военным разведчиком. С Цербером их объединяла неуёмная ненависть ко всем, кого они считали своими недругами, а также радикальность взглядов на жизнь. Страшно было представить до чего могут дойти их изощренные злобой умы, если оставить их наедине и предоставить возможность самим руководить делами команды. К счастью для Дуная, который и вносил баланс в этот зловещий триумвират, Ифрит не стремился занять место лидера группы. За годы службы в военной разведке он научился беспрекословно выполнять приказы, предпочитая, чтобы командовали те, кто на это годится больше всего. Он осознавал свою роль исполнителя, однако от обычных исполнителей его отличал собственный острый, хоть и извращенный от бесконечных убийств ум. В отличие от остальных членов команды, Ифрита уволили из разведки не за проступок или по состоянию здоровья, да и контракт его еще закончился, когда два года назад, после ужасающего задания, на котором он потерял нескольких боевых товарищей, и по всей видимости группа, в составе которой он находился, обнаружила то, чего не должна была обнаружить, командование посчитало, что он и его сослуживцы больше не должны продолжать службу. Группу распустили, естественно под подписку о неразглашении о том, что они пережили. Пережили это, впрочем, не все и спустя пару месяцев после возвращения группы, бывший командир, майор Федоров, которого не стали увольнять, а перевели в какой-то далекий штаб, чтобы не мельтешил под носом у начальства, не выдержал и застрелился. Дунай чем-то походил на этого человека, возможно своим умом или способностью к быстрому принятию решений в критических ситуациях (в том, что все офицеры похожи друг на друга, опыт нескольких лет военной службы заставил Ифрита сомневаться) или же просто тем, что тоже был майором, но когда он только прознал о роде деятельности первого, то не раздумывая предложил свою кандидатуру на место члена команды. Ифриту было комфортно в новой группе, в ней он чувствовал себя в своей тарелке и очень часто вспоминал прошлое. К сожалению, прошлое, это всё, что у него осталось в этой жизни.