Андрей Воронин - Точка кипения

Комбат с отвращением смотрел на бледно-желтую жидкость в своей кружке, похожую больше на мочу, чем на хорошо заваренный чай.

– Все одно к одному! Вот и сигареты заканчиваются, – подумал он, распечатывая предпоследнюю пачку “Мальборо”.

Рядом Чащин хлебал свою целительную бурду. Впрочем, бурдой обозвал ее только Комбат, игнорируя источаемый ею приятный аромат. Рублев был слишком привязан к чаю, чтобы обменять его на другой напиток.

– Последний хворост сожгли. Теперь придется ходить за ним через болото, – грустно констатировал егерь.

– Говорю тебе, я наведывался в твое лесное убежище, там никого.

Комбат действительно бывал там, даже дважды. Первый раз он заметил спецназовцев, а во второй убежище опустело. Они, конечно, не собирались туда возвращаться, но это означало, что лес стал для них безопаснее. Со дня облавы Чащин безвылазно сидел в болоте. Рублев, изучивший дорогу среди трясины и даже слегка бравировавший этим, активно взялся за решение продовольственного вопроса. Тут как раз закончился хлеб, осталось совсем мало риса и весь их рацион состоял практически из мяса. Иногда Комбат приносил грибы, которые непривычно было есть без гарнира. В такой ситуации Рублев хоть как-то утешался чаем и сигаретами, но и их запасы таяли с удручающей быстротой.

– Магазин ограбить, что ли? Для убийцы это даже не преступление, – грустно пошутил Чащин.

– Сейчас нам надо проверить оставшуюся часть Медвежьего распада, – сказал Комбат.

– Ладно. Только сначала перенесем вещи в укромное местечко Раз в лесу стало безопасно, мы там и обоснуемся..

Братки третий день напрасно гоняли по лесу. Безуспешные поиски их изрядно утомили, даже Уж начал жалеть о сгоряча вырвавшейся клятве найти егеря любой ценой. Он был готов убрать своих сообщников, а Матросу соврать, будто они подстрелили какого-то мужика, рухнувшего в болото. Тем более за эту работу ему платили такие смешные деньги, что глупо было упираться, изматывать себя ежедневной многочасовой ходьбой. “Вот еще сегодня поищем – и завязываю”, – решил он для себя.

Они с Хомяком шли, переговариваясь время от времени. Батон молча двигался чуть сзади. Он выполнял роль засадного полка. У Хомяка с Ужом в руках были пластмассовые ведра, только у Ужа на дне ведра под грибами лежал пистолет, а Хомяк свое оружие спрятал за поясом. У Батона ведра не было, и пистолет он держал в руке.

Чащина вдруг насторожила сойка, пролетевшая мимо с тревожным стрекотаньем.

"Человек или зверь?” – подумал он, остановившись и сделав Комбату знак “замри”.

Они бесшумно сложили вещи на землю и вооружились. Егерь тихо прошептал:

– Скорее всего это волки или медведь. Но лучше затаиться и выждать какое-то время.

Тут они услышали голоса, раздавшиеся совсем рядом. Громко хрустнула ветка.

– Господи, облава, надо уходить! А как же вещи? Если мы их здесь бросим, тяжко нам придется, – засуетился Чащин.

– Погоди. Вот, кажется, ведро мелькнуло. Кто же с ведрами на облаву ходит? Похоже, грибники, – остановил его Комбат.

– А вон и еще одно. Ну, народ обнаглел. Думает, раз меня в болота загнали, можно закон нарушать. Сейчас я им покажу!

Чувство стража природных богатств взяло верх над осторожностью, и Чащин решительно пошел на голоса. Комбат усмехнулся, подумав, насколько велик будет воспитательный эффект, когда перед горе-грибниками окажется человек, известный всему району как сумасшедший убийца. Но тут у него закрались сомнения. Неужели людям грибы дороже собственной жизни? Да и лето стояло сухое, грибов мало. Все это очень подозрительно. Так, Чащин направился к ближнему владельцу красного ведра, надо присмотреть за вторым.

Уж медленно достал пистолет. Недоумок Хомяк ухватил ручку ведра двумя руками и что-то жалко залепетал. Наверное, оправдывался. О пистолете за поясом совсем забыл, кретин. Но это и к лучшему. Позиция у Ужа была идеальная. Егерь стоял в трех шагах от Хомяка, и обоих можно было снять двумя выстрелами. Увы, где-то за спиной прятался Батон. Все же сперва он продырявит репу егерю, а когда эти двое соберутся…

– Брось пушку, – вдруг услышал Уж и, повернув голову, бросил на землю оружие.

Уж был в шоке. Он увидел перед собой за тысячи километров от Москвы человека, заказанного ему и избежавшего смерти там, в той жизни. Он даже забыл о противостоянии Хомяка и егеря. В голове его, словно заезженная пластинка, крутилась одна фраза:

«Это – п…ц, это – п…ц, это – п…ц!»