Андрей Воронин - Точка кипения

– Деточка, я, кажется, пытался кое-что тебе объяснить в самолете.

– Ой, дядя Борис, опять вы с глупыми условностями…

– Вот если бы я, не дай, конечно, бог, был твоим настоящим дядей, то мог бы и хворостиной отстегать, и поселить в своей холостяцкой квартире. Но я тебе чужой человек, ты не должна ночевать вместе со мной. Скоро позвонит Андрей, он найдет тебе место.

Все, упаковывай свои вещи, хватит упрямничать и.., обзывать меня дядей.

– А вы вспомните, как мы в лесу ночевали. Ведь даже не в разных комнатах, а совсем рядышком.

– Ну, то было совсем другое дело, экстремальная ситуация. Вот представь, спросят твои отец с матерью, где ты в Москве жила, что ты им ответишь? У какого-то Бориса Рублева? Славную они тебе головомойку устроят – на всю жизнь запомнишь.

Даша шмыгнула носом, у нее на глазах блеснули слезы. Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и со всхлипом сказала:

– Я знаю, почему вы меня отсюда гоните. Чтобы я вам не мешала, правильно? Вы считаете меня глупой девчонкой, которая будет только путаться под ногами и некстати лезть в разговоры с важными людьми, которые могут спасти дядю Илью. И вы решили отдать меня своим знакомым. Они поведут меня в Кремль, “Макдональдс”, покажут живой концерт “Иванушек”, и я забуду обо все на свете. Вы этого хотите? Ладно, я могу уехать обратно, но к другим людям не пойду!

Комбат застыл, ошеломленный такими обвинениями. Чуть позже он сообразил, что в словах Даши была своя логика. Стиль поведения, манеры Рублева в Междуреченске не давали ни малейших оснований заподозрить его в излишней щепетильности. А в Москве он стал настоящим ханжой. Девочка сразу заметила такое несоответствие и нашла, как ей показалось, единственно возможную разгадку. Еще хорошо, что обвинила Комбата в желании устранить ее от дел. А ведь могла решить, будто Рублев раздумал помогать егерю.

Зазвонил телефон. Комбат снял трубку.

– Иваныч, глухой номер, – услышал он голос Подберезского. – Надо же такому случиться, одни ремонт затеяли, к другим целый косяк родственников подгреб.

– Судьба, – вздохнул Рублев и повернулся к Даше:

– Ладно, ешь мою печень, пей мою кровь… Оставайся.

Дальше события начали развиваться с угрожающей быстротой и совершенно неожиданно для Комбата. Девушка не привыкла сидеть без дела. Она придирчиво осмотрела каждый уголок квартиры, и вот уже скрипнул отодвигаемый стол, тихо зашелестел половик.

– Эй, эй, у меня здесь каждая вещь на своем месте, ничего не трогай, – строго предупредил девушку Комбат.

– Я и не собираюсь, будьте спокойны, только немножко уберу.

Это “немножко” затянулось часа на три. Рублев только нервно сверкал глазом, когда Даша слишком увлекалась, но в конце концов был вынужден признать, что понятие “женская рука” – вовсе не досужая выдумка распоясавшихся феминисток. В его квартире всегда поддерживалась чистота и порядок, у каждой вещи было свое место, и Комбат точно знал, где это место находится. Но, увы, порядок Рублева сильно отдавал стерильностью казармы, будто человек лишь благодаря врожденной аккуратности ухаживает за своим жильем. Благодаря Даше комнаты вдруг задышали теплотой и уютом, словно она привезла с собой и выпустила в квартиру сказочного домового.

– М-да, – протянул Комбат, – убирать ты умеешь!

Когда Райхлин понял, что победа останется за неизвестными, штурмующими лагерь, он, игнорируя опасность, бросился к дому и влетел в свою комнату.

Там в углу стоял небольшой сейф. Инженер торопливо открыл его. Тускло блеснули стальные коробочки с надписями “рубины”, “шпинель”, “топаз”, “гранат”, “хризоберилл”, “циркон”, “лунный камень” и “д/р”. “Д/р” означало “для разбора”, то есть это была вчерашняя добыча старателей, которую инженер еще не успел рассортировать.

У Райхлина был уникальный нюх на халяву. Инженер почувствовал, что ему может здорово подфартить, надо только действовать с умом. Огромный рубин лишил его покоя. Ему даже приснилось, как он у себя дома демонстрирует бесценный камень знакомым ювелирам, а те восхищенно цокают языками и дружно раскрывают чековые книжки.

Теперь сон мог стать явью, надо только сделать так, чтобы никто не заподозрил Райхлина в краже, ведь незаконной добычей могут заинтересоваться соответствующие органы. Конечно, это маловероятно при нынешнем бардаке, но мало ли. Вдруг допросят Никонова, он все расскажет, и тогда сразу же возникнет вопрос: где уникальный рубин? Выяснится, что у того, кто хранил все добытые камни. Значит, самоцветы должны оказаться у рабочих, тогда след рубина затеряется, а Райхлин окажется лишь одним из многих подозреваемых.