Иван Житомирский - Три капитана

– И что нашли?

– Дверь заперта изнутри на накидной засов, мы с помощью пожарных входили в окна – седьмой этаж девятиэтажного дома. Внутри обстановка соответствует рассказу. В области на участке тоже, вроде бы, нашли фрагменты меловой окружности, но утром там побывало всё садоводство.

– Так ты теперь будешь заниматься её квартирой?

– Нет, все материалы ушли в область в рамках единого дела.

– Юл, ещё вопрос. Как говорится, в сторону. Когда ты будешь говорить нам с Мишкой ты? А то это становится уже неприличным.

– Сергей Георгиевич, я понимаю. Мне пока не переступить, пусть всё произойдёт само собой.

***

– Сергей?

Он узнал её голос сразу.

– Да, Александра, это я, здравствуйте.

– Здравствуйте. Вы просили позвонить в среду, вот я …

– Да-да, конечно. Дело вот в чём. У меня есть друг, обладающий некоторыми возможностями. И он посмотрел сводку за известное нам число. Так вот, на троих мирных граждан напали пассажиры микроавтобуса с псковским номерами. Отлупили бедолаг и отобрали три тысячи долларов. Представляете, что творится на дорогах? Разбой!

– Что ж, это, наверное, хорошо. Значит, можно обо всём забыть?

Он ответил утвердительно и вдруг понял, что не хочет прекращения разговора. Хочет слышать её голос, такой… ну, словом, такой. Он стал лихорадочно перебирать возможные темы разговора, но всё казалось глупым или пошлым. Молчание становилось тягостным. И тут она произнесла:

– Вы будете дома с субботу в одиннадцать утра? Я бы вам позвонила. Это не то чтобы важно, но…

– Теперь точно буду. И буду ждать вашего звонка.

***

– Я не могу рассматривать ваш рассказ как исповедь. Как вас, кстати, зовут?

– Виктория.

– Виктория, как я понимаю, вы в первый раз пришли в храм?

– Второй. – Несмелая улыбка. – Первый раз, когда бабушка меня крестила. Я училась в первом классе.

– Все грехи ваши, и блуд тоже, в принципе прощаемые. Но вы верите в магию, телепортацию и другое выдуманное волшебство. И в церковь вы пришли за, простите за выражение, контрволшебством. Таким же выдуманным. К христианству, к православию это не имеет никакого отношения. Что скажете?

– Я думала, что вера в Бога это вера в чудесное.

– Вера в Бога это вера в Бога. Мировоззрение, если хотите. Мораль и всё остальное. При наличии веры нет места суевериям, экстрасенсам, шаманам. Думая о том, что случилось с вами, вы должны предполагать хитрые замыслы подлых людей. А не пытаться бороться шаманством с шаманством. Вспоминайте, думайте.

– А знаете, батюшка… Мне можно вас так называть?

– Конечно.

– Вы больше, чем правы. Ведь саму телепортацию я не видела, а сейчас вспоминаются всякие нюансы … Пойду-ка я завтра к следователю. А как мне быть с исповедью? После нашего разговора у меня появилась в потребность. Такая сильная, сама удивляюсь. И причастие…

– Я завтра в храме до семи вечера. Приходите после следователя, побеседуем. Сразу предупреждаю, разговор будет долгий. А по результатам пойдёте с субботу на исповедь, а после службы причаститесь.

– Я приду, я обязательно приду. Если бы вы знали, как я вам благодарна. Во мне сейчас такое…

– Да вы плачете! Не надо, всё будет хорошо, вы же умница, и искренность ваша видна, и дорогого она стоит.

Суббота – воскресенье, 19-20 августа

Она позвонила ровно в одиннадцать, но не по телефону, а в дверь.

Она стояла на площадке с огромной сумкой у ног, и чуть улыбнулась, глядя на удивлённое лицо Сергея.

– Если вы думаете, что я на манер Васисуалия Лоханкина буду петь нечто вроде «я к вам пришла навеки поселиться», то вы заблуждаетесь. Всё гораздо прозаичнее.

– Ну, что вы. Тем более, я не вижу любимой книги, которую вам удалось спасти[11].

Может, соблаговолите зайти?

Он поднял сумку и галантно распахнул шире дверь.

– Теперь я объяснюсь. – Сказала она, останавливаясь в крошечной прихожей. Её весёлость исчезла, она очень волновалась, даже кончик носика побелел. Сергей именно этим словом и подумал – носика – и ужаснулся сам себе.

– Ровно неделю назад вы показали мне, что ещё не все мужчины перевелись. И что мой дед не последний из могикан. Я не имею ввиду, что вы дрались, это могло быть и что-то совсем другое. Но очень мужское. Мне не подобрать слов, но действия по программе пола, наверное, единственные правильные. Волк безоглядно бросается в бой за своих волчицу и волчат, а мужчина – не только за своих, а и просто за слабого и беззащитного. Я говорю путано, но вы ведь меня хотя бы немного понимаете?