Александр Терентьев - Кондор умеет ждать

Джексон неторопливо вышагивал по туннелю, негромко насвистывая очередной старый хит под загадочно-восточным названием «Марракеш» и мысленно прикидывал, сколько же на сегодняшний день у него на счету веселых долларов. Плюсовал в общую кучку приличную пачечку налички и еще кое-что — получалось очень даже неплохо. У толстяка Алехандро наверняка есть тугой мешочек с тугриками. И его не мешало бы занести в графу «итого»…

— Джексон! — к наемнику спешил один из нукеров толстяка. — Босс тебя по всей базе разыскивает, к себе требует.

— С чего вдруг такая срочность?

— Откуда же мне знать? Босс нам не докладывает. Он в эти дни вообще как с цепи сорвался.

— Это да, есть маленько, — согласно кивнул бандит и, небрежно опустив ладонь на кобуру с пистолетом, направился в сторону кабинета Алехандро. Подошел к деревянной двери, костяшками пальцев выбил легкую дробь и, услышав приглушенное «да!», нажал на ручку. Шагнул внутрь, чуть прищуриваясь и отворачивая лицо от яркого света, и недовольным тоном спросил:

— Дружище, что за переполох? Ты же знаешь…

Договорить Джексон не успел, поскольку неожиданно почувствовал, как сзади с двух сторон в его ребра жестко уперлись два ствола — не то винтовочные, не то автоматные, но в том, что это были именно стволы, наемник не сомневался ни мгновения.

— Знаю, рейнджер, — голос толстяка, тоже державшего в руке пистолет, направленный в лицо гостю, источал нечто среднее между холодным презрением и злорадством. — Я про тебя многое знаю. Например, я точно знаю, что это ты свернул шею русскому инженеру. Вот только не знаю, зачем… Чем тебе помешал безобидный пьяница, а?

— Алехандро, ты уверен, что поступаешь правильно? — осторожно поинтересовался наемник, благоразумно подняв руки вверх и даже не пытаясь делать хоть что-то, что стоявшие сзади шестерки босса, уже успевшие вытащить из кобуры его «кольт», могли бы посчитать сопротивлением. — Если мне не изменяет память, мы ведь с тобой, кажется, обо всем договорились, нет?

— А я передумал, солдат, — толстяк оценивающе посмотрел на «конвоиров» и положил пистолет на стол, после чего начал раскуривать извлеченную из коробки сигару. — И знаешь, почему? Потому, что на досуге посмотрел на карту нашей Земли. Знаешь, что я там увидел?

Алехандро умолк на несколько мгновений, пыхая голубовато-серым дымком и ожидая реакции Джексона. Не дождался и продолжил, почти доверительно понизив голос:

— Она очень маленькая. Настолько маленькая, что просто глупо пытаться на ней спрятаться. Если серьезные люди захотят тебя найти — найдут. Ты понимаешь, о чем я, рейнджер? Ты — один, а у меня семья. Что было бы с ними, если бы я послушал тебя? Молчишь? А я скажу тебе: если бы я согласился на твое предложение, ни у меня, ни у них не осталось бы ни единого шанса! И я решил: если я повинюсь перед Большими Боссами — они, возможно, и простят меня. Потери моя семья им постарается компенсировать…

— Ты — босс, тебе виднее, — с холодной улыбкой пожал плечами Джексон. — Но все же скажу: дурак ты, амиго. Никто и никогда тебя не простит. Я руки опущу? Затекли уже. Ты или скажи своим шакалам, чтобы стреляли, или что…

Алехандро сделал неопределенный жест, и бандиты без особых нежностей завернули руки Джексона назад, и наемник почувствовал, как запястья обхватили холодные стальные кольца наручников.

— Волоките его в камеру, парни, — распорядился толстяк и, когда троица уже толклась в дверях, выбираясь из кабинета, бросил вдогонку: — Рейнджер, неужели ты всерьез рассчитывал, что я тебе поверю? Ты помнишь, как ножом поигрывал у самых моих глаз? Вот и я не забыл. Зря ты тогда так поступил. Зря… Да, кстати, тюрьма-то у меня только одна! Так что будешь сидеть в одной камере с гринго и с его бабой. И знаешь что? Если вы друг друга загрызете — я плакать не буду, ха-ха-ха…

…Дверь камеры снова лязгнула, и Орехов недоуменно покосился в сторону входа — так называемый обед, состоявший из пары лепешек и двух бутылок воды, уже приносили, а для ужина вроде бы еще рано. Или смуглые ребята какую-то новую пакость придумали?

В следующую минуту недоумение сменилось неприкрытым удивлением — в камеру буквально влетел совсем недавно покинувший ее наемник, так ловко демонстрировавший фокусы с листочками белой бумаги. Правда, теперь руки недавнего уверенного в себе солдата почему-то были скованы стальными браслетами…

— Уроды, браслеты снимите! — наемник яростно пнул дверь, тут же отозвавшуюся насмешливым глухим грохотом. Впрочем, ярость тут же сменилась абсолютным спокойствием и наемник, подойдя к деревянному топчану Марии, довольно бесцеремонно уселся на краешек и шутовски склонил голову на грудь в галантном поклоне.