Сергей Парамонов - Спаси и сохрани. Часть первая

Дверь в комнату открылась, и на пороге появился молодой чеченец.

– Что хотел, Ваха?

Ваха был начальником личной охраны Масхадова, и поэтому все, что касалось командира, проходило прежде всего через Ваху.

– Аслан, там пришла русская женщина и говорит, что ей надо поговорить лично с тобой. Мы ее обыскали, все чисто. Спрашиваю, зачем вам Масхадов и откуда вам известно, что он здесь, и вообще как вы тут оказались? Говорит, это очень важно, и скажет она лично только тебе. Что делать? Может, провокация? Попытать немного, а потом секир башка?

– Ваха, скажи, твои предки на гестапо, случайно, не работали? Все у тебя попытать, а потом секир башка. Пусть зайдет. Только еще раз досмотрите. Сам это сделай. Ступай.

Через несколько минут на пороге комнаты появилась мать одного из тысячи русских солдат. Это была сорокапятилетняя светловолосая женщина в платке, темной длинной юбке и фиолетовой кофте.

Глава 3

Суд

Два года спустя

– Лариса Леонидовна, вас вызывает председатель суда, – приоткрывая дверь, протараторила скороговоркой секретарь судьи.

– Спасибо, Вероника, – ответила молодая судья.

На вид девушке было около двадцати пяти лет. Высокая, со жгуче-черными волосами, подстриженными под каре, с большими голубыми глазами и улыбкой Моны Лизы, она сводила с ума случайных посетителей и завсегдатаев районного суда в те редкие моменты, когда проходила по коридорам суда. Вот и сейчас она шла своей эффектной походкой, на высоких шпильках, подчеркивающих идеальные ножки, оставляя за собой шлейф мужских взглядов.

– Василий Иванович, разрешите?

– Да, да, Лариса Леонидовна, проходите, – улыбаясь, ответил председатель суда.

Он долго и внимательно смотрел на девушку, думая о чем-то своем.

– Знаешь, Лариса, все чаще и чаще вспоминаю твоего отца. Судья был от Бога, да и друзей таких у меня больше никогда не было и не будет. Вчера с Мариной вспоминали, как ездили к вам на дачу. Леонид с Надеждой тогда были еще живы.

Василий Иванович на минуту замолчал, глядя в окно.

– Так вот, вспоминали тебя, как ты еще совсем малышкой – сколько тебе тогда было, наверное, восемь лет? – сказала нам, что, когда вырастешь, будешь, как и папка, судьей. Твоим словам тогда никто значения не придал. Да и Леонид не хотел, чтобы ты пошла по его стопам. Но человек предполагает, а Господь располагает. Сегодня месяц, как ты в должности судьи, с чем от всего сердца позволь тебя поздравить! Пожелать, так сказать, профессионального взросления. Будь мудрой в принятии решения, всегда взвешивай на весах правосудия все «за» и «против». Если это необходимо, обращайся ко мне за советом. Хотя судейская этика этого не дозволяет делать, но бывают случаи, когда одна голова – хорошо, а две – лучше.

– Спасибо, Василий Иванович. Сегодня пять лет, как папы и мамы не стало. Месяц, как я работаю в суде, и сегодня у меня оглашение первого приговора. Вот такие стечения обстоятельств, – сказала Лариса, и ее глаза наполнились слезами.

Василий Иванович поднялся со своего кресла. Он подошел к ней, сел рядом и по-отечески обнял. Несколько минут они просидели молча. Лариса прижалась, как маленький ребенок, к его груди, а он еще некоторое время гладил ее волосы.

– Нелепая смерть. Ты ведь знаешь, я вел дело этого милиционера. Экспертиза установила, что он был в состоянии алкогольного опьянения, и именно это обстоятельство повлияло на ДТП, в котором погибли твои родители. Я дал ему наказание по максимуму. Но, к сожалению, Леонида и Надежду не вернуть, – сказал Василий Иванович и глубоко вздохнул.

Он встал из-за стола, открыл сейф и достал две хрустальные рюмки и блюдце с нарезанным лимоном. Нажал кнопку на телефоне:

– Наталья Игоревна, меня ни для кого нет.

Разлив по рюмкам коньяк, снова сел рядом с Ларисой.

– Лариса, давай помянем твоих родителей. Светлая им память, и пусть земля им будет пухом. Они всегда будут жить в наших сердцах.

Лариса, сморщившись, выпила содержимое рюмки и закашлялась.

– Сейчас отпустит, Лариса. Коньяк – верное средство для снятия стресса.

Лариса, вытирая слезы, молча кивнула головой.

– Лариса, ты мне как дочь, но почему-то последние новости я узнаю не от первоисточника, – сказал председатель суда и, улыбаясь, заглянул в ее голубые глаза.

– Вы о чем, дядя Вася?

– Ну вот, хоть дядей Васей назвала. Я уж и забыл, когда ты меня так называла, – и он снова, улыбаясь, заглянул в ее глаза. – Да дошли до меня слухи, что завелся у нас в суде некий адвокат Барбусов. Он каждое утро заходит в суд с большим букетом роз, который, по всей вероятности, оказывается у тебя на столе. А я об этом узнаю последним. Непорядок, одним словом. Насколько я помню, у нас с тобой договоренность, что я буду посаженным отцом на твоей свадьбе. Или это все несерьезно – сплетни, наговоры? – спросил Василий Иванович и хитро улыбнулся.