Сергей Самаров - Главарь отморозков

– Ты в спецназе ГРУ служишь. А для спецназовца одно из главнейших качеств характера – умение терпеть. Терпи! Не забывай, конечно, ничего, но терпи. Твое время еще придет…

Постепенно вопрос о его поездке был снят, но, как я понимал, всегда мог быть снова поднят. И, чтобы меньше об этом думалось, я старался загружать старшего сержанта по службе делами и заботами так, что он порой и выспаться не успевал…

Вертолет «Ми-26» поднялся почти вертикально и только выше высоты ближайшей горной гряды развернулся и начал выбираться на нужный ему курс. Снова вертолет должен был прилететь уже во второй половине дня, до наступления темноты, когда следственная бригада закончит свою работу и вызовет его. Пока, как я видел, часть следственной бригады отправилась в глубину ущелья вместе со взводом охраны, чтобы осмотреть пещеру, в которой зимовала банда, а эксперты снимали отпечатки пальцев с обгорелых рук мертвых пулеметчиков. Наверное, отпечатков почти не оставалось – при той высочайшей температуре, что создается после взрыва термобарической смеси, кожа не только на лице, но и на руках моментально сгорает, как и одежда. Впрочем, какие-то личные вещи у пулеметчиков все же сохранились. Так, с пояса одного сняли ремень с кобурой, из которой вытащили пистолет. В пистолете прямо в обойме разорвались все патроны, что изуродовало и рукоятку, и кобуру, и ту часть тела, к которой кобура прилегала. Но эксперты оружие исследовали тщательно, посыпали каким-то порошком, потом кисточкой наносили некий раствор, приклеивали прямо на металл пленку. Такая тщательность и кропотливость требовались потому, что с рук отпечатки пальцев снять уже было, как я понимал, невозможно. Если у живого человека после самого сильного ожога нарастает новая кожа, и отпечатки пальцев выступают прежние, какими были раньше, то у трупа процесс регенерации кожи невозможен. А не имея отпечатков пальцев, экспертам придется проводить целый ряд различных экспертиз, дорогих и длительных, вплоть до экспертизы по ДНК, и все лишь для того, чтобы снять человека с «розыска». Понятно, что они всеми силами стремились этого избежать, и вообще, эксперты не любят работать после применения огнеметов и термобарических зарядов. Слишком кропотливо приходится трудиться, выискивая по клочку, по кусочку уцелевшие отпечатки, потом составлять их в единое целое. Но они за это деньги получают. А мы получаем за то, что своими жизнями рискуем.

Пройдя между работающими экспертами, я вернулся к группе технической поддержки и наблюдал вместе с лейтенантом Хачатуровым, как идет сборка разведывательных «беспилотников» вертолетного типа. Мы ни в коем случае не контролировали эту работу – лейтенант, видимо, потому, что доверял своим бойцам, как себе, я – потому что ровным счетом ничего не понимал в процессе сборки, хотя воспользовался своей тренированной памятью и запомнил многое. Но пока этого, кажется, не требовалось – солдаты справлялись без меня, мы с Валерием Вазгеновичем только наблюдали, ни слова не говоря. Подполковник Афиногенов, ожидавший, что мой взвод вместе с пополнением сразу выступит в преследование банды, подошел ближе и остановился за нашими с Хачатуровым спинами. Минут пять стоял молча, и я, не выдержав, обернулся:

– Извините, товарищ подполковник, я просто на физическом уровне не выношу, когда кто-то у меня за спиной стоит, это вызывает во мне желание дать за спину очередь. Не могли бы вы перейти в сторону…

– Капризный вы народ, спецназовцы, – хмуро ответил мне подполковник. – Сколько с вами сотрудничаем, никогда ничего хорошего услышать не удалось. Ладно, хоть матом старшего по званию не кроете…

Тем не менее в сторону он отошел, встал рядом с нами и тоже стал наблюдать за сборкой «беспилотника». А через пару минут, не поворачиваясь ко мне, поинтересовался:

– А что ты, старлей, в погоню за бандой не отправляешься? Я думал, ты сразу двинешь…

– Я бы и двинул, но вот груз оставить не на кого. Обстоятельства.

– Надолго задержались?

– Через десять минут выступим, товарищ подполковник, – ответил за меня лейтенант Хачатуров, более склонный к уважительному разговору со следователем. И дело здесь не в личных свойствах характера, в конфликтности или в бесконфликтности. Просто Хачатурову не приходилось еще уничтожать в горах банды, а потом по этому поводу контактировать со следственной бригадой, которая, как казалось, всегда искала, в чем тебя можно обвинить. Уже наученный опытом, я всегда стараюсь общение со следователями сводить к минимуму, или, если есть такая возможность, вообще избегать его. Последний вариант обычно бывает, когда операция по уничтожению банды проводится общими силами, скажем, со спецназом ФСБ или со спецназом внутренних войск. Предоставляю смежникам отдуваться, а сам потом коротко скажу пару слов, их запишут, я прочитаю и подпишу. И все. Сеанс общения завершен.